Невинность и порок - [21]

— Вот телеграмма от него. Ее доставили, пока вы загоняли скот. Прочтите сами, если хотите. Тут сказано, что он немедленно отправляется в путь. А это значит, что он будет здесь со дня на день.

— Со дня на день…

— Вот именно.

Пьюрити взяла телеграмму, протянутую ей Стэном. Прочитав ее, она подняла на него глаза:

— Тут говорится только, что он выезжает.

— А больше ничего и не требуется.

— Для меня нет никакой разницы, что написано в этой телеграмме, — неожиданно прервал их Бак. Его сильный низкий голос заполнил комнату: — Я со своей стороны готов безоговорочно поддержать любое твое решение, Стэн, каким бы оно ни было, и думаю, что выражу мнение всех остальных парней, когда скажу, что и они считают точно так же.

В ответ пронесся гул одобрения, и Стэн кивнул, чувствуя, как к горлу подступил ком.

— Благодарю вас, парни. — Внезапно сообразив, что последнее заявление Бака устранило всякую причину дальнейших споров, Стэн позволил себе перевести дух, после чего резко повернулся к Питу: — Насколько я помню, парни так и не успели как следует позавтракать. Полагаю, чашка горячего кофе пойдет им на пользу, прежде чем они приступят к дневной работе.

Пит без лишних слов направился на кухню, работники последовали за ним. В комнате осталась одна Пьюрити. Выражение неуверенности в ее прекрасных глазах причиняло ему боль.

Пьюрити, его красавица, его дорогое, любимое дитя… Выждав, когда все покинут комнату, Стэн взял ее за руку.

Полуденное солнце озаряло своим ослепительным светом «Серкл-Си», когда Джек и Касс добрались до главных строений ранчо. Дневной зной вынудил их дать передышку усталым лошадям, и Касс смог внимательно осмотреть усадьбу. Дом хозяев ранчо представлял собой скромное двухэтажное деревянное здание. Он явно был построен много лет назад, однако превосходно сохранился, впрочем, так же, как скотный двор и барак для рабочих, расположенные на почтительном расстоянии от дома.

Касс и не ожидал увидеть что-то другое. Их поездка по угодьям «Серкл-Си» показала, что земля тщательно обрабатывалась, скот, попадавшийся им по дороге, выглядел ухоженным и здоровым, ограды были в полном порядке, и, судя по числу загонов для клеймения молодняка, поголовье стада быстро увеличивалось.

Тут в его душе шевельнулось иное чувство, и Касс перевел взгляд на отца. Джек выпрямился в седле. С тех пор как они разбили лагерь сегодня утром, он не проронил ни слова: так глубоко был взволнован.

Касс насторожился. Незаметно ослабив поводья, он поднес освободившуюся руку к поясу, где висел револьвер. Его пальцы уже лежали на курке, когда дверь хозяйского дома внезапно распахнулась и на крыльце показалось инвалидное кресло.

Касс скорее почувствовал, чем услышал, как при одном виде человека в кресле отец как бы поперхнулся и стал судорожно дышать. Широкие плечи незнакомца поникли от возраста и тяжелого недуга. Густая шапка седеющих волос почти скрывала его изможденное лицо, и только пышные усы, нависавшие над сомкнутыми губами, сглаживали тяжелое впечатление. Загрубевшие от работы руки сжимали металлические колеса кресла так, что костяшки пальцев побелели, а длинные, явно безжизненные ноги были неуклюже выпячены вперед. Когда они подъехали к коновязи и спешились, человек в кресле не произнес ни слова.

Следуя позади отца, Касс наблюдал за выражением лица мужчины, к которому они приближались. Он сразу понял, что перед ним Стэн Корриган. Кроме того, ему с первого взгляда стало ясно, что Корригана эта встреча радовала не больше, чем его отца, и он так же не был уверен в ее конечном исходе.

Не тратя времени на приветствия, Корриган прервал напряженное молчание одной короткой фразой:

— Мне необходима твоя помощь, Джек.

Касс заметил волнение, промелькнувшее на лице отца, когда тот резко остановился. Собрав все свое самообладание, Джек с трудом сглотнул, и Касс почувствовал неожиданную боль в ответе отца. Хриплым, но решительным тоном Джек произнес:

— Все, что у меня есть, твое.

Мужчины одновременно протянули друг другу руки для рукопожатия, которое словно перекидывало мост через годы и через многое другое.

Солнце быстро клонилось к закату, когда усталые работники «Серкл-Си» возвращались домой. Бак, ехавший несколько впереди остальных, по правую руку от Пьюрити, выпрямился в седле и с решительным видом стиснул зубы. Как только шум за их спинами раздался снова, он резко развернул лошадь и, поднимая густые клубы пыли, направил ошеломленное животное в самый конец небольшой кавалькады, где препирались двое мужчин.

Пьюрити нахмурилась. Причина гнева Бака, заставившая его внезапно поскакать к Бэрду и Тречеру, казалась совершенно очевидной. Эти двое весь день не давали друг другу покоя. Тречер, коренастый, плотного сложения мужчина средних лет, отличался спокойным и уравновешенным нравом, но иногда он ни с того ни с сего приводил в раздражение всех. Почему именно сегодня он начал приставать к Бэрду, было непонятно. День и без того начался тревожно, и нервы у людей были на пределе.

Девушка подняла глаза к небу, расцвеченному великолепными розовыми и золотистыми полосками заката. После посещения шерифа они довольно поздно приступили к работе, весь день трудились не покладая рук и потому возвращались домой уже в сумерках. Мужчины порядком проголодались, все были подавлены и чувствовали себя скверно как никогда. В полдень Бак улучил минутку, чтобы поговорить с ней, но его слова не облегчили ее тревогу. Остальные работники говорили мало, но Пьюрити понимала, что они были обеспокоены не меньше ее: ни один из них не поверил, что старый знакомый Стэна может положить конец их бедам.