Невинная жертва - [9]

— За нас с вами!

Она с усилием выпила вино и вдруг почувствовала, что дико голодна и не нуждается в дополнительном приглашении к еде.

Какое-то время они ели молча. Потом он взял бутылку и наклонился, чтобы наполнить ее бокал, но она отрицательно покачала головой.

— Спасибо, мне больше не надо.

— Вы уверены? Ведь сегодня Рождество!

Она все-таки вежливо, но твердо отказалась.

— Обычно я не пью.

— Вы очень добродетельны.

Проигнорировав насмешку, она сосредоточилась на еде, которая, к ее удивлению, оказалась очень вкусной. Скоро ее тарелка опустела. Она положила вилку и нож и поблагодарила:

— Было очень вкусно. Спасибо.

— На завтра я приготовил традиционную рождественскую индюшку, только забыл купить к ней клюквенный соус, — победоносно заявил он.

Она не ответила, и он вопросительно вскинул брови.

— Вы не выразите восхищения даже ради любезности?

— Я намереваюсь завтра с утра отправиться домой, — неожиданно раздраженно сказала она.

— Ветер воет с такой силой и так обильно падает снег, что я бы за это не поручился. Такой буран я видел только однажды, когда был ребенком. Поскольку снегоуборочная техника, которой всегда не хватает, будет задействована в более оживленных местах, думаю, мы будем отрезаны на несколько дней. Впрочем, у нас достаточно еды, напитков и дров. Так что не о чем беспокоиться. Нам на самом деле просто повезло.

Его самоуверенный легкомысленный тон задел ее за живое. Внезапно Луи рассмеялся глубоким смехом. В другое время она наверняка заулыбалась бы в ответ, но сейчас отчаянно запротестовала:

— Не вижу ничего смешного!

— Конечно, вы же не сидите на моем месте и не можете видеть выражение вашего лица.

Ее серые глаза гневно сверкнули.

— Все это из-за вас! Вы-то находитесь у себя дома, там, где вам нравится быть.

— А вам больше понравилось бы сидеть в вашей однокомнатной квартирке в одиночестве? Или мучиться в обществе семейства, где вам не очень-то рады?

Щеки Мадлен вспыхнули ярким румянцем. В который уже раз она упрекнула себя за то, что слишком много сказала ему о себе. Она не отличается излишней болтливостью. Наверное, нервная встряска заставила ее так разговориться.

— Простите, — через секунду добавил он. — Я не слишком тактично высказался.

Она сердито вздохнула.

— От этого ваши слова не перестали быть правдой.

— Мне очень жаль. Я сам не верю в то, что сказал. Просто вы уязвили мое самолюбие, потому что я-то счастлив тем, как все сложилось.

Она промолчала, все еще не в силах успокоиться, а он продолжил:

— Если вы здесь родились и выросли, у вас должно быть много друзей?

— После школы я на три года уезжала учиться в коллеж, потом два года жила в Париже и потеряла связь с большинством из них.

— Почему тогда вы так расстраиваетесь, что вам придется здесь задержаться? Я понимаю, что в Шато дю Буа сейчас не очень комфортно, но, надеюсь, у вас хватит чувства юмора и воображения, чтобы воспринимать вынужденную изоляцию как забавное приключение…

Именно так оно и было бы, окажись на твоем месте какой-нибудь другой мужчина, подумала она. Но она не могла признаться ему в своих мыслях.

Луи смотрел на нее с мягкой, слегка ироничной симпатией.

— Я, пожалуй, догадываюсь, что по-настоящему нервирует вас, особенно когда гаснет свет… — словно в подтверждение его слов лампочки замигали, на мгновение погасли и, к ее радости, снова загорелись, — и вы остаетесь в темноте наедине с незнакомым мужчиной, который может оказаться Бог знает кем.

Она поняла, что он поддразнивает ее, и улыбнулась.

— Ну, я о вас знаю не так уж мало. Вы сын уважаемого всеми месье Мориса и новый хозяин Шато дю Буа.

— В таком случае вы можете быть спокойны и не опасаться меня…

— Я этого не говорила, — вырвалось у нее.

Зеленые глаза сверкнули улыбкой, он хитро посмотрел на веточку омелы, которую подвесил над камином.

— Ах, вот что вы имеете в виду! Да, думаю, эта веточка чудом не воспламенилась.

Ясно, что он намекал на ее реакцию на его поцелуй.

Мадлен вспыхнула и сердито ответила:

— Едва ли стоит, чтобы что-либо воспламенялось!

— Вы опасаетесь, что я могу использовать ее еще раз? — спросил он, глядя на веточку, и глубоко вздохнул. — А, право, жаль, ведь сейчас праздник. Впрочем, только если вам это будет приятно и позволит чувствовать себя в безопасности… Ну а теперь, что бы вы хотели съесть еще? Фрукты? Сыр? Рождественский пирог?

— Спасибо, больше ничего, — натянуто ответила она.

— Тогда я приготовлю кофе.

Пока он заливал воду в кофеварку и ставил на поднос сахар, сливки и чашечки из тончайшего китайского фарфора, она обдумывала сказанное им.

Странно, но, после того как вслух были обозначены ее страхи, атмосфера разрядилась и стала более легкой и дружественной. Проблема состоит исключительно в ее реакции на него, в том, что в его присутствии она испытывает непонятное напряжение… Тогда как он, наоборот, явно радуется ее обществу.

— Не будете ли вы так добры?..

Она посмотрела в его сторону, и, предваряя его просьбу, подвинула к нему сервировочный столик.

Он поставил на него поднос и спросил:

— Какой кофе вы предпочитаете?

— Немного сливок и без сахара, пожалуйста.

Она обратила внимание, что себе он налил один кофе, без сливок и сахара.