Невинная вдова - [45]

Но граф не сдавался.

— Рядом с юным Эдуардом будет Маргарита Анжуйская, а не я.

Это было слабое место всего плана. Подергивание губ Людовика указало на то, что он это понимает. Но он упорно гнул свою линию.

— Если вы добудете трон для ее сына, Маргарита сумеет достойно вас отблагодарить.

— Возможно. И все же мне это не нравится.

Я увидела, как дрогнули губы французского короля. Запас его терпения иссяк. Он отнял руку и повернул ее ладонью вверх, как будто делая окончательное предложение.

— Взгляните на это вот с какой стороны. Я дам вам все, что потребуется для вторжения, но лишь при одном условии: это произойдет в интересах Ланкастеров и вы возьмете в союзники Маргариту. При невыполнении этих условий я отказываюсь иметь с вами дело, несмотря на сочувствие, которое испытываю к вашему затруднительному положению. — Маленькие глазки блеснули из-под тяжелых век. — Или вы желаете провести остаток жизни в изгнании, не располагая ни средствами, ни властью, и всецело полагаясь на мою милость? Что скажете на это, милорд Уорик?

Собеседники пристально, не мигая смотрели друг другу в глаза, но было ясно, что места для маневра у графа не осталось.

— Вы не оставляете мне выбора, сир.

— Вы это верно подметили. Но у меня есть кое-что, способное смягчить удар. Маргарите необходим опытный в военном искусстве человек, способный возглавить вторжение. И я предлагаю сделать это вам, милорд. Как видите, тут имеет место обоюдная зависимость. — В улыбке Людовика отчетливо читалось злорадство. — У нее тоже нет выбора, несмотря на то, что все эти годы она усиленно предавала ваше имя анафеме. Так вы согласны? Имея таких союзников, как я и Ланкастеры, вы обречены на успех.

— Я вынужден принять эти условия, сир.

Крепким рукопожатием они скрепили договоренность, одновременно выразив глубокое взаимное уважение.

— Я договорюсь о вашей встрече, — произнес Людовик. — Маргарита будет упираться, но у меня есть весомый аргумент.

Людовик замолчал, и я подняла голову, пытаясь понять, что привлекло его внимание. Оказалось, что он смотрит на меня. Его взгляд был внимательным и задумчивым, а не случайным и мимолетным. Мне даже почудилось, что его что-то забавляет. Я поспешила отвернуться, но мои щеки зарделись.

— Подумайте об этом, милорд Уорик, — продолжал тем временем Людовик. — У вас есть козырная карта, и только от вас зависит, как вы сумеете ею распорядиться в ожидающей вас дипломатической игре с нашей анжуйской леди. Я думаю, вы меня понимаете.

— Да, сир, полагаю, что понимаю, — медленно произнес граф, как будто ему удалось прочесть смысл, скрытый за лукавыми словами Людовика.

Козырная карта?

Содержание переговоров вихрем закружилось у меня в голове, образуя самые неожиданные и тревожные узоры. Я успела перехватить выражение глубокого самодовольства на лице графа, которое он поспешно скрыл, но я знала, что мне это не почудилось. Речь шла о чем-то, на что он рассчитывал с самого начала: альянс с Ланкастерами, гарантирующий наше возвращение и восстановление в правах, как имущественных, так и политических. Время Кларенса миновало. Если пришла пора расстаться с Йорками и объединиться с Ланкастерами, значит, так тому и быть. Это была самая настоящая победа. Людовик был хитроумным политиком, но в лице моего отца он встретил достойного противника.

Я легла в постель, но сон ко мне не шел. Я была слишком озабочена положением Изабеллы и ее отвергнутого супруга. Что сказала мама, прежде чем удалиться к себе? «Кларенс не перенесет такого унижения».

На что граф ответил: «Лучше страдать от уязвленной гордости во Франции, чем ощутить на своей шее топор, а именно к этому привело бы бестолковое вторжение в Англию. Меня его гордость нисколько не волнует. Я его не отталкиваю. Он все равно будет рядом со мной».

Неужели все так просто? Вполне возможно, Кларенсу стало предельно ясно, что для него в планах Людовика места нет. В то же время граф является его единственным другом, и ему придется проглотить свои обиды. Разве что братец Эдуард готов его простить и принять обратно, что в сложившихся обстоятельствах весьма маловероятно.

Бедная Изабелла. Она обречена на брак с человеком, пышущим негодованием и яростью. Я испытала приступ острой жалости к сестре.

Когда же я наконец закрыла глаза, то вновь увидела обращенный на меня задумчивый взгляд Людовика, и у меня вновь по коже поползли мурашки. Я крутилась в постели, пока все простыни окончательно не сбились, и вздохнула с облегчением, когда в комнату, держа в руках свечу, вошла мама. Ее волосы были аккуратно заплетены, а поверх сорочки она надела тяжелый халат.

— У тебя измученный вид, милая! — Она поправила валик у меня под подушкой и уверенными движениями разгладила покрывало. — Не можешь уснуть?

— У меня кипят мозги от всего услышанного, — призналась я, обрадовавшись ее появлению и пользуясь возможностью что-нибудь выяснить. — Эдуард Ланкастер. Мы когда-нибудь встречались? Я его совсем не помню.

— Вполне возможно, что встречались. Но это могло быть только до того, как его отца свергли с трона. А тебе тогда было… около трех лет. Я сомневаюсь, что ты могла его запомнить.