Невидимый свет ; Голова профессора Доуэля ; Повести и рассказы - [4]

Меня не только мучат сны своей обманчивой реальностью. Наяву меня мучат обманы чувств. Как это ни странно, иногда мне кажется, что я чувствую свое тело. Мне вдруг захочется вздохнуть полной грудью, потянуться, расправить широко руки, как это делает засидевшийся человек. А иногда я ощущаю подагрическую боль в левой ноге. Не правда ли, смешно? Хотя, как врачу, это должно быть вам понятно. Боль так реальна, что я невольно опускаю глаза вниз и, конечно, сквозь стекло вижу под собой пустое пространство и каменные плиты пола… По временам мне кажется, что сейчас начнется припадок удушья, тогда я почти доволен своим «посмертным» существованием, избавляющим меня хоть от астмы… Все это — чисто рефлективная деятельность мозговых клеток, связанных когда-то с жизнью тела…

— Все это ужасно!.. — не удержалась мисс Адамс.

— Да, ужасно…

— Странно, при жизни мне казалось, что я жил одной работой мысли. Я, право, как-то не замечал своего тела, весь погруженный в научные занятия. И только потеряв тело, я почувствовал, чего я лишился… Мир ощущений тела! Сколько здесь наслаждения! Теперь, как никогда за всю мою жизнь, я думаю о запахах цветов, душистого сена где-нибудь на опушке леса, о дальних прогулках пешком, о шуме морского прибоя… Утратив тело, я утратил мир — весь необъятный прекрасный мир вещей, которых я не замечал, вещей, которые можно взять, потрогать, и в то же время почувствовать свое тело — себя! О, я бы охотно отдал все это химерическое существование за одну радость почувствовать в своей руке тяжесть простого булыжника! Я завидую грузчику, который изнемогает под тяжестью груза на своей спине… Я только теперь понял, что даже в физической боли есть доля наслаждения. Боль — это крик живого тела!.. Да… от недостатка осязательных ощущений я страдаю больше всего.

В тот вечер, разбираясь в своих впечатлениях, мисс Адамс долго не могла уснуть. А во сне ей опять приснилась голова… печальные глаза профессора Доуэля… Мисс Адамс убегала по каким-то коридорам, голова преследовала ее. Двери задерживали ее бег, открывались с трудом, голова настигала… Вот она уже слышит за собой шипящий свист воздуха…

Мисс Адамс проснулась с сильно бьющимся сердцем…

— Однако нервы мои становятся никуда не годными…

Однажды, просматривая перед сном медицинские журналы, мисс Адамс прочла статью профессора Керна о его новой научной работе. В этой статье ее внимание обратили на себя ссылки Керна на некоторые работы других ученых. Все это были выдержки из научных журналов и книг, которые отмечались мисс Адамс по указанию головы во время их утренних занятий.

На другой день, как только представилась возможность поговорить с головой, мисс Адамс спросила:

— Чем занимается профессор Керн в лаборатории в мое отсутствие?

После некоторого колебания голова ответила:

— Мы с ним продолжаем научные работы.

— Значит, и все эти отметки вы делаете для него? Но вам известно, что вашу работу он опубликовывает от своего имени?

— Я догадывался…

— Но это возмутительно!

— Возможно… Но что же я могу поделать?

— Если не можете вы, то это смогу сделать я! — гневно воскликнула мисс Адамс.

— Тише!.. Напрасно… Было бы смешно в моем положении иметь претензию на авторские права! Деньги? На что они мне? Слава? Что может дать мне слава? И потом… если все это откроется, работа не будет доведена до конца. А в этом я сам заинтересован. Признаться, мне хочется видеть результаты моих трудов.

Мисс Адамс задумалась.

— Да, такой человек, как Керн, способен на все, — тихо проговорила она. — Профессор Керн говорил мне, когда я поступила к нему на службу, что вы умерли от неизлечимой болезни и сами завещали свое тело для научных работ. Это правда?

— Мне трудно говорить об этом… Я могу ошибиться… Это правда, но, может быть… не вся правда. Мы работали с ним вместе над оживлением человеческих органов, взятых из свежего трупа. Керн был мой ассистент. Венцом моих трудов должно было явиться разрешение вопроса об оживлении головы. Мною была закончена вся подготовительная работа. Мы уже оживляли головы животных, но не опубликовали наши успехи, пока нам не удастся продемонстрировать оживленную человеческую голову. Перед этим последним опытом, в успехе которого я не сомневался, я передал Керну рукопись о моей научной работе для подготовки к печати. Одновременно мы работали над другой научной работой, которая также была близка к разрешению. В это время со мной случился один из ужасных припадков астмы — той самой болезни, которую я пытался победить. Между мною и ею шла давняя борьба: кто кого? И я действительно завещал свое тело для анатомических работ — хотя и не ожидал, что именно моя голова будет оживлена. Так вот… во время этого последнего припадка Керн был около меня и оказал мне медицинскую помощь. Он впрыснул мне морфий. Может быть… доза была слишком велика, а может, и астма сделала свое дело…

— Ну, а потом?..

— Потом я проснулся, как после глубокого сна, вот здесь, на этой стеклянной доске… Тело мое лежало на прозекторском столе, и Керн вскрывал грудную клетку… Вот, видите, в этом стеклянном сосуде бьется мое сердце…

Мисс Адамс с ужасом смотрела на голову.