Невидимый страж - [8]

Доктор продемонстрировал собравшимся полицейским фотографии высокого разрешения, на которых были изображены два обрывка одного куска бечевки, идеально совпадающие в месте разреза. Амайя медленно села, не сводя глаз с фотографий.

— Мы имеем дело с серийным убийцей, — прошептала она.

Гул сдержанного оживления пробежал по залу. Но голоса, звучавшие все громче, мгновенно стихли, когда слово взял комиссар.

— Инспектор Саласар, я слышал, что вы из Элисондо. Это так?

— Да, сеньор, там живут все мои родственники.

— Я думаю, что знание местности и некоторые аспекты этого дела в сочетании с вашей подготовкой и опытом говорят за то, чтобы именно вы возглавили это расследование. Кроме того, нам могут очень пригодиться ваше обучение в Квантико и практика в ФБР. Похоже, мы столкнулись с серийным убийцей, а в Штатах вы очень серьезно работали с лучшими в этой области специалистами. Методы составления психологического профиля, прецеденты… Одним словом, вы теперь начальство. Вам будет оказана вся необходимая помощь как здесь, так и в Элисондо.

Комиссар попрощался с подчиненными кивком головы и вышел из зала.

— Поздравляю, шеф, — произнес Хонан, протягивая Амайе руку и улыбаясь до ушей.

— Примите мои поздравления, инспектор Саласар, — присоединился к нему Сан-Мартин.

От Амайи не ускользнуло недовольство на лице Монтеса, который молча смотрел на нее, пока остальные полицейские подходили к ней, чтобы поздравить ее с назначением. Она как могла уворачивалась от дружеских похлопываний по спине.

— Выезжаем в Элисондо завтра утром. Я хочу присутствовать на отпевании и похоронах Айнои Элизасу. Как вам уже известно, у меня там родственники, так что я останусь там. А вы, — продолжала она, обращаясь к своей группе, — можете ездить туда каждый день, пока будет идти расследование. Это всего пятьдесят километров, и дорога хорошая.

Прежде чем выйти из зала, Монтес подошел к Амайе и с нескрываемым раздражением в голосе произнес:

— У меня только один вопрос: мне теперь называть вас шефом?

— Фермин, это смешно, речь идет о временном назначении и…

— Не усердствуйте, шеф. Я услышал комиссара, и я в вашем полном распоряжении, — произнес Монтес, вскинул руку к виску, пародируя военное приветствие, и вышел из зала.

5

Она в задумчивости шла по улицам старой Памплоны, постепенно приближаясь к своему дому, старому, но хорошо отреставрированному зданию на улице Меркадерес. В тридцатые годы в нем находилась фабрика зонтиков, и на стене до сих пор сохранился рекламный щит фабрики зонтиков Изагирре: «Качество и престиж у вас в руках». Джеймс утверждал, что выбрал этот дом исключительно из-за просторной и хорошо освещенной мастерской, идеально подходившей на роль студии скульптора. Но Амайя знала, что ее муж приобрел этот дом, расположенный на пути гона быков, по той же причине, которая привела его в Памплону. Как и тысячи других североамериканцев, он испытывал необузданную страсть к Сан-Фермину, Хемингуэю и этому городу, страсть, которая казалась Амайе почти инфантильной и которая оживала в его груди каждый год, как только начинался праздник.[5] К радости Амайи Джеймс не бегал от быков, но ежедневно проходил все восемьсот пятьдесят метров их пути, начиная от загонов Санто-Доминго, запоминая каждый поворот, каждое препятствие, каждый камень брусчатки до самой площади. Она обожала улыбку, появлявшуюся на его лице каждый год, когда приближалась фиеста. На свет божий извлекался чемодан с белой одеждой, и непременно приобретался очередной шарф, несмотря на то что у Джеймса скопилось не менее сотни этих шарфов. Когда она с ним познакомилась, он уже пару лет жил в Памплоне, в чудесной квартире в центре города и снимал студию возле самой ратуши. Когда они решили пожениться, Джеймс привел ее посмотреть на дом на улице Меркадерес, и он ей очень понравился, хотя и показался чересчур большим и дорогим. Это не составляло проблемы для Джеймса, который уже начинал обретать определенный авторитет в художественной среде, а кроме того, был родом из богатой семьи. Его родители владели фабрикой по изготовлению спецодежды, производимой по передовым технологиям. Они купили дом. Джеймс в бывшей мастерской оборудовал студию. Они решили завести детей, как только Амайя станет инспектором отдела по расследованию убийств.

Прошло четыре года. Амайя неуклонно продвигалась по службе. Каждый год наступал Сан-Фермин. С каждым годом Джеймс приобретал все больший вес в мире искусства. Но дети не появлялись. Амайя инстинктивно прижала руку к животу. В этом жесте была одновременно попытка защититься и страстное неудовлетворенное желание. Она ускорила шаги, обогнав группу румынских иммигрантов, которые что-то оживленно обсуждали на улице, и улыбнулась, заметив, что в мастерской Джеймса горит свет. Она посмотрела на часы. Была уже почти половина одиннадцатого, а он все еще работал. Отперев дверь, она положила ключи на старинный столик и направилась в мастерскую по коридору, в прошлом представлявшему собой главный вход в дом. Его пол до сих пор был вымощен закругленными каменными плитами, среди которых виднелась крышка люка, ведущего в подземный ход. В старину он использовался для хранения вина или масла. Джеймс обмывал какую-то фигуру из серого мрамора в наполненной мыльной водой раковине. При виде жены он улыбнулся.