Невидимый флаг - [6]

Я оказался в глупом положении. Скорее всего, капитан Штуббе прав. Артиллерийский обстрел значительно затруднит нашу работу. Конечно, я всегда смогу оправдаться, заявив, что передислокация госпиталя была вызвана необходимостью обеспечения безопасности раненых. Но у меня не было приказа, а была только неприятная дрожь в коленках; то есть я испытывал чувство, называемое страхом. Это чувство знакомо всем, и каждый знает, что другие также могут его испытывать, но не все об этом говорят. Страх был запретной темой. В конечном итоге было явным безумием спасать свое лицо ценой потери чьей-нибудь жизни, причем только для того, чтобы выиграть всего один день, так как затем все равно придется менять свое местоположение.

Я отдал приказ о передислокации полевого хирургического госпиталя на ферму, расположенную к югу от деревни. Первым делом, перебравшись туда, мы набросились на вишни, которых мы наелись до отвала. Затем стали поступать новые раненые. Мы опять начали делать операции. Спустя час в операционной появился Самбо и закричал:

– Старая школа в деревне уничтожена прямым попаданием снаряда!

Сержант Германн и я взглянули друг на друга с кислыми ухмылками.

Когда в старую школу, построенную еще в царские времена, попал снаряд, серьезные ранения получили три солдата, находившиеся рядом с ней. Они были приписаны к понтонному парку Штуббе. Поэтому мы приложили все усилия, чтобы спасти от смерти как можно больше людей. Молодым солдатам отдавалось предпочтение перед теми, кто принимал участие еще в Первой мировой войне. Благодаря проницательности капитана Штуббе, предсказавшего поведение артиллеристов, я заслужил репутацию человека, обладающего шестым чувством и умеющего предвидеть приближение опасности. Позднее это всегда давало мне возможность проявлять осторожность при выборе места дислокации полевого хирургического госпиталя. Мои подчиненные, разумеется, были очень довольны тем, что я обладал таким чувством. И оно на самом деле было; но часто оно было всего лишь только ширмой, а мотивы при этом могли быть совершенно разными. Но – при всем при этом – нет никакого сомнения, что от этого была большая польза.

Поскольку мы больше не находились под обстрелом, мы могли оставлять у себя ненадолго тех раненых, чья немедленная эвакуация сразу после операции представляла собой известные трудности.

К нам поступило двое солдат, служивших в артиллерийской батарее, они оба были ранены от взрыва одного и того же снаряда. Один из них был молодым симпатичным лейтенантом, у которого оторвало мочку левого уха, а другой был капралом, у которого осколком было пробито бедро. Капрал потерял много крови до того, как полковой врач на пункте первой медицинской помощи смог наложить ему повязку на бедро поверх раны, и теперь он находился в состоянии коллапса.

Подобный шок, или сосудистый шок, это отнюдь не то же самое, что нервный шок. В первую очередь он связан с понижением давления, вызванного значительной потерей крови. В таких случаях лучше всего помогает переливание крови. Его делают до операции; так как пациент без этого может просто ее не перенести. С помощью специального приспособления кровь из вены на руке донора поступает в вену на руке пациента. При этом существует опасность свертывания крови, кроме того, в приспособление для перекачки крови нельзя допускать доступа воздуха, так как в течение всего нескольких секунд воздушный пузырь может привести к закупорке важной кровеносной артерии, а это приведет к внезапной смерти пациента. Это называется эмболией.

Всегда производит глубокое впечатление вид бледного, часто пожелтевшего и находящегося в практически бессознательном состоянии пациента, который медленно приходит в себя после этой процедуры в течение последующей четверти часа. Сердце начинает биться сильнее, так как получает большое количество крови, и оно начинает ее перекачивать. Постепенно щеки пациента приобретают нормальный цвет. В конечном итоге он полностью приходит в себя и даже может принимать участие в разговоре.

В данном случае молодой лейтенант послужил донором для капрала. Их группы крови совпадали. Как обычно бывает в таких случаях, после переливания крови пациент, получивший ранение в бедро, быстро пришел в чувство.

Ранения такого типа, во время которых происходит повреждение не только кости, но и мягких тканей, вызывают наибольшие опасения у военных хирургов. Это одно из самых опасных ранений, поскольку при нем появляется риск возникновения гангрены. В таком случае жизнь раненому можно спасти только с помощью ампутации. Но это слишком высокая цена! Конечно, если хирург решает спасти ногу и все идет хорошо, это не может не вызывать удовлетворения. Однако, если он решает не делать ампутацию, а затем выясняется, что он не может спасти ногу, жизнь пациента оказывается под угрозой. Подобное решение принять не так-то просто; но хирург не может от него уклониться, он должен занять четкую позицию. Наиболее надежным советчиком в таких случаях обычно является его собственный опыт. Однако всегда остается некоторый элемент неопределенности, назовем его фактор «X», который обычно зиждется не на доводах разума, а на подсознательных инстинктах. Бывали сомнительные случаи, когда решалось, стоит ли пациенту для спасения его жизни удалять руку или ногу, а в других случаях подобные сомнения даже не возникали.