Невидимые тени - [2]

Размотав шланг и включив воду, Майя моет дорожки. Осталась самая малость – детская площадка. Майя берет веник и совок – здесь работы немного: почистить урны и подобрать бумажки, да игрушку, если кто забыл, положить на столик посреди площадки, чтоб на виду была – выйдет утром малыш во двор погулять, а машинка его или зайчик – тут, в целости.

Майя достает из тележки маленькие грабельки и чистит песочницу. Листики, мелкие веточки, кошачьи экскременты – все это лишнее в песке, которым играют дети. Под скамейкой лежит яркая шапочка – Майя поднимает ее и кладет на столик. Туда же отправляется связка чьих-то ключей, которая обнаружилась под скамейкой у одного из подъездов, и серебряная зажигалка. Жильцы знают, что Майя никогда не присвоит ничего из найденного – когда-то, еще в самом начале своей работы, она нашла в песочнице маленькую золотую сережку, и та была в тот же день возвращена хозяйке. Майя тогда просто написала объявление и повесила его на столбике качелей. Молодая женщина, пришедшая за сережкой, долго благодарила ее, хотя, если судить по ее виду, могла бы купить таких сережек хоть ведро.

Они разговорились, и женщина, назвавшаяся Милой, предложила Майе работу. Два раза в неделю она моет подъезды этих домов по очереди – конечно, неофициально. Жильцы хорошо знают ее, и, случается, угощают всякими вкусностями. А бывает, что отдают совсем новые вещи.

– Здравствуйте, Майя.

Это Николай Николаевич, жилец из третьего подъезда того дома, что слева от калитки. Он всегда очень рано встает, и они видятся каждый день, а потому здороваются и, бывает, разговаривают. Николай Николаевич иногда угощает Майю всякими вкусными вещами, в последнее время это случается чаще. И он всегда очень пристально смотрит, но Майя знает: он не злой, этот пожилой подтянутый человек с седыми, короткострижеными волосами и внимательными карими глазами. Но все равно рядом с ним ей отчего-то тревожно, и она незаметным движением опускает челку на глаза.

– Доброе утро, Николай Николаевич.

– Мы с вами – ранние пташки. – Он щелкнул кнопкой на брелоке сигнализации, его блестящая большая машина бодро пискнула. – Кстати, вот – угощайтесь.

Он достает из багажника пакет и протягивает Майе. Внутри большая коробка конфет, упаковка печенья и пачка сока. Бросив шланг в клумбу, Майя снимает перчатку и берет пакет.

– Спасибо, Николай Николаевич. Балуете вы меня в последнее время.

– Девочки любят сладкое – у меня три дочери, уж я-то знаю. – Он добродушно смеется. – Вот и вас побалую, почему нет?

– Так то дочери…

– Ну и что. Вы же тоже чья-то дочь.

– Ну, разве что чья-то. Николай Николаевич, я там связку ключей нашла, не ваши ли?

– Где? – Он подходит к столику. – Не мои, но я знаю, чьи. Видите брелок с логотипом? Это Вострецовых, Денис Альбертович работает на фирме, которая выпустила эти брелоки в целях рекламы. Для клиентов – из какого-то сплава, а для сотрудников компании – серебряные. Вот сосед выйдет – отдайте ему. А зажигалка женская, кто-то из дам обронил.

– Все-то вы знаете, Николай Николаевич!

– Я старый уже, многое замечаю. Привык так жить, всегда пригодится – уметь замечать детали. Я вот о чем хотел у вас спросить, Майя. Только не обижайтесь.

– Конечно, Николай Николаевич.

– Вам тридцать лет, да?

– Тридцать два… почти тридцать три.

– А какое у вас образование?

Майя вздыхает. Ей совсем не хочется расспросов.

– Школа только. Потом в ПТУ училась на повара.

– И по специальности не работаете?

– Так не берут нигде в нормальных местах. Даже в заводской столовке только судомойкой берут, а я посуду мыть не хочу, и на завод не хочу, там только комнату в общаге дают, да еще просить надо невесть как, и денег – копейки, а здесь сразу дали квартиру, хоть и маленькую, но свою. И заработать можно больше, если не воруешь и стараешься.

– Вы скоро три года у нас работаете, я все смотрю и думаю – вы можете и должны добиться большего. Откуда вы приехали?

– Так сразу и не скажешь. Отовсюду… Мы, детдомовские, кочуем туда, где дают жилье и заработок. Я сюда случайно попала – моя подруга по интернату, с которой мы вместе кочевали, три года назад умерла от рака. А буквально за полгода до ее смерти объявилась Танина тетка, нашла ее через запрос по Интернату – это Татьяна Васильевна. Танин телефон ей дала наша бывшая воспитательница, мы с ней связь держали – она была как родная. Ну вот – тетка искала Танюшку, а когда нашла, та уже болела сильно, приехать сюда не могла. Но они созванивались, общались… А потом Танюшка умерла, и я позвонила Татьяне Васильевне, что, дескать, умерла племянница ее. А она мне и говорит: приезжай сюда, не обижу и помогу, чем смогу. Я и приехала.

– Где умерла ваша подруга?

– В Суходольске, это городок такой, недалеко от Торинска, где интернат наш был.

– Далеко заехали!

– Мы там выросли, а в Суходольске последние два года жили, Танюшка тогда уже сильно болела, я одна работала в столовке кирпичного завода. А потом… Мне ведь идти некуда было – Раиса Павловна, воспитательница наша, тоже умерла – старенькая была уже. Родни у меня никакой, а как Танюшки не стало, так и вовсе… Вот и приехала сюда, а Татьяна Васильевна, спасибо ей, слово сдержала – устроила работать, квартирку мне выделили – да не ведомственную, в которой живешь, пока здесь работаешь, а потом как знаешь. Жилплощадь выделили из городского фонда помощи бездомным – уж не знаю, как она это пробила, – я бы еще поняла, если б для Танюшки, она-то хоть родня, а я никто, а вот поди ж ты, такие люди душевные бывают. Ну, и я теперь здесь. Выучилась на маникюршу, скоро закончу курсы парикмахеров, а потом уж…