Невидимые империи [Тайные общества старого и нового времени на Западе] - [78]

Нацисты переиздавали старую антимасонскую литературу, начиная от аббата Баррюэля, за исключением разве что «палладистских» произведений Таксиля. В антимасонской и фашистской пропаганде, между прочим, продолжал фигурировать и вымысел об «Атлантиде» Ф. Бэкона как выражении масонской программы. Однако нацисты не просто пересказывали старые антимасонские мифы. Они пытались приспособить их к собственным нуждам. Авторы прежних мифов были прежде всего представителями клерикально-монархических кругов, обвинявших масонов в покушении на святость престола и христианскую религию. Отсюда, например, постоянное упоминание о мнимой связи масонов с такими носителями зловредной ереси и язычества, как гностики, манихейцы или катары. Напротив, у нацистов с их скрыто враждебным отношением к христианству как религии весьма сомнительной из-за неарийского происхождения ее основателя некоторые из обличаемых прежних еретических предшественников масонства были зачислены чуть ли не в ранг хранителей нордических традиций. В частности, такой чести (довольно-таки неожиданно!) удостоились катары, наследниками которых сочли себя… Гиммлер и другие теоретики СС. Но об этом ниже.

А одновременно в Англии некий майор Дуглас опубликовал книги, в которых, развивая тему масонского заговора, разъяснял, что Гитлер — внук незаконной дочери Ротшильда и что под эгидой ордена объединились Уолл-стрит, нацисты и… коммунисты!¹⁰¹ Но даже и этот мрачный шизофренический бред был превзойден разными империалистическими «ультра», снова взявшимися за старую легенду. К этому нам еще придется вернуться.

При всех их расхождениях и различиях фашизм и масонство никак нельзя считать идеологическими антиподами. Напротив, фашизм унаследовал немало из масонского наследия, хотя усваивал его, получая из вторых и даже третьих рук. Легенды масонства (особенно его тамплиерской, оккультистской «ветви») были одним из основных источников антимасонской мифологии, из которой широко черпали свои идеи и немецкие расисты конца XIX — начала XX в., и их выученики-нацисты. Другая линия проходит через немецкий реакционный романтизм, влияние на который тамплиерского масонства совершенно бесспорно (хотя и крайне недостаточно изучено) и который, по словам Томаса Манна, выродился в «безумие расизма».

Масонскому ордену принадлежит определенное место в истории, но не то, которое ему часто приписывали. Масоны не были ни революционерами, как их рисовали монархисты и клерикалы, ни «тайной властью», стоявшей за официальными правительствами. Ими не управляли «потаенные ложи». Но это отнюдь не означает, что масоны не являлись значительной силой, что они не участвовали в закулисных политических интригах, не приложили руку к тайной дипломатии, в частности, в годы первой мировой войны[13]. Разумеется, нет ничего невероятного в том, что некоторые ложи или тем более отдельные масоны могли быть связаны с разведками воюющих государств. Действительная роль масонских лож определялась их классовым характером как организаций преимущественно буржуазии разных стран, позицией, которую она занимала в социальных битвах XIX и XX столетий. Масоны могли играть определенную прогрессивную роль, когда в центре стояла борьба против феодально-монархической реакции, за общедемократические цели, за национальное освобождение. Но даже в эти лучшие годы своей деятельности ложи являлись выразителями взглядов и интересов эксплуататорского класса.

Маркс писал, что «капиталисты, обнаруживая столь мало братских чувств при взаимной конкуренции друг с другом, составляют в то же время поистине масонское братство в борьбе с рабочим классом как целым»¹⁰². Используя это известное сравнение, можно сказать, что масонство (численность которого достигла 2,5 млн. человек в 1919 г.)¹⁰³, несмотря на противоречия между ложами различных стран, невзирая на борьбу в нем различных направлений, обнаруживало поистине братское единение в своей враждебности к революционному рабочему движению.

Под тенью фашизма

Свастика и пентаграмма

В новейшей истории масонов было немало поворотов, отражавших зигзаги в политике буржуазии, социальную неоднородность масонских организаций в различных странах[14]. Были попытки масонов «приручить» рабочее движение, чтобы ограничить его рамками реформизма, был ярый антикоммунизм и антисоветизм. Несмотря на крайнюю ограниченность своего пацифизма, масоны выступали сторонниками и некоторых позитивных шагов в борьбе против войны. Так, часть французского масонства, имевшего особенно сильные позиции в радикал-социалистической партии, еще с начала 20-х годов, и особенно с 1924 г., выступала за принятие Советского Союза в Лигу наций и за улучшение франко-советских отношений, правда высказывая при этом и надежду на… победу «принципов масонства» над большевизмом¹. Некоторые масоны оказались временными попутчиками рабочего движения. Немало масонов было в руководящих кругах партий II Интернационала (особенно в романских странах). Отдельных масонов революционным поветрием занесло даже в ряды Французской коммунистической партии. В связи с этим IV конгресс Коммунистического Интернационала (1922 г.) постановил, что несовместимость коммунизма с франкмасонством является само собой разумеющейся, что должна быть запрещена одновременная принадлежность к коммунистическим партиям и к «чисто буржуазной организации, прикрывающей избирательно карьеристские происки формулами мистического братства», что недопустимы связи коммунистов с «секретными учреждениями радикальной буржуазии»