Невидимые империи [Тайные общества старого и нового времени на Западе] - [75]

Четко и ясно. Все это сообщается в пухлом труде, озаглавленном «Международное тайное правительство» и представляющем собой, как значится на обложке, «исследование по схеме речи, произнесенной на VII съезде объединенных дворянских обществ А. С. Шмаковым как уполномоченным московского дворянства. Издано в Москве в 1912 году»⁷⁴.

Может лишь возникнуть вопрос: откуда Шмаков раздобыл эти цифры? Автор оставляет читателя в неизвестности на сей счет. Но достаточно заглянуть в сочинения Таксиля, чтобы обнаружить источник столь точной осведомленности «уполномоченного московского дворянства». Рассказывая, как масоны для избрания очередного антипапы собрались во дворце Боргезе в Риме и их заправила Адриано Лемми «перестарался до того, что необходимые места приказал устроить над домашней часовней, да еще таким образом, чтобы из сточных труб отбросы падали на престол», и тому подобные занятные вещи, Шмаков дает ссылку на «исследования» Д. Марджиотты (сотрудника Таксиля) о палладизме и еще на одно сочинение того же автора — «Адриано Лемми — высший глава масонов»⁷⁵.

Антимасонская мифология фигурировала в различных вариантах у националистов разных стран и изменялась в зависимости от международной обстановки. Во Франции обличители масонства спекулировали на получившем широкое распространение культе Наполеона. Надо напомнить, что в это время наполеоновская легенда уже полностью утратила отдельные демократические черты, присущие ей, когда она в период Реставрации была формой протеста против восторжествовавшей феодально-монархической реакции и превратилась в составную часть идеологии французского шовинизма. Авторы антимасонских сочинений еще в конце ХГХ в. инкриминировали ордену «измену императору»⁷⁶. При этом особенно обыгрывался тот факт, что два наиболее влиятельных и умных министра Наполеона — Талейран и Фуше, совершенно беспринципные и бессовестные карьеристы, видя пагубность безудержной завоевательной политики Наполеона, действительно интриговали против него, не останавливаясь перед тайными связями с иностранными правительствами. А ведь и Тайлеран и Фуше были масонами! Огюст Карион в 1888 г. опубликовал книгу «Правда о старом режиме и революции», в которой именовал Талейрана и Фуше «двумя ветеранами масонского заговора». А через полвека, в годы второй мировой войны, та же версия стала усердно раздуваться вишийцами, которые старались, апеллируя к Наполеону, традиционному кумиру французского национализма, прикрыть свою политику национального предательства.

Разрабатывая эту «золотую жилу», Шарль де Флао в книге «Франкмасоны — могильщики первой империи» (1943) разъяснял, что Наполеон мало-помалу отдалялся от масонов и намеревался их окончательно уничтожить. «С этой целью он сделался покровителем ордена и направил в ложи своих людей, чтобы наблюдать за «братьями». Стремясь отвести подозрения ордена, он в течение некоторого времени осуществлял его указания. Но вместо основания правления франкмасонства император учредил для самого себя и своей семьи абсолютные наследственные монархии. Он настолько умело маскировал свою игру, что ложи поняли ее только через несколько лет. В 1808–1809 гг. франкмасонство повсюду выбросило лозунг «Война Наполеону». Любопытно, что повсюду на пути императора внезапно возникли различные препятствия»⁷⁷.

Хорошо известно, что во время «Ста дней», 16 июня 1815 г., в битве при Линьи Наполеон, одержав победу, не разгромил окончательно прусскую армию под командованием Блюхера. Чтобы не допустить соединения отступившей прусской армии с англо-голландскими войсками Веллингтона, Наполеон направил для преследования Блюхера 33-тысячный отряд маршала Груши. У Наполеона не было выбора. «Что Груши не герой, не стратег, а только человек положительный, верный, храбрый и трезвый, Наполеону хорошо известно… — писал, рассказывая об этом «роковом мгновении» истории, знаменитый писатель С. Цвейг. — 17 июня в одиннадцать часов утра — день после победы у Линьи, день перед Ватерлоо — Наполеон впервые поручает маршалу Груши самостоятельное командование». Назавтра завязывается сражение при Ватерлоо, исход которого определяется тем, к какой из сражающихся сторон быстрее придет подкрепление: к Наполеону отряд Груши или к Веллингтону прусские полки Блюхера. Но Груши никак не осмеливается нарушить прямой приказ императора — двигаться вслед ускользнувшей от преследования прусской армии. «Если Груши решится, если будет смел, ослушается приказа, доверяя себе и видимой необходимости, — Франция спасена». Но Груши не осмелился… Появление на поле боя прусской армии приводит к сокрушительному поражению Наполеона. «Так страшно мстит эта великая секунда, которая редко предстает смертному, тому, кто призван ошибочно, кто использовать ее не может, — отмечал Цвейг. — Все обыденные добродетели, удовлетворяющие требованиям скромной повседневности, — предусмотрительность, повиновение, усердие, осторожность — все они беспомощно плавятся в пламени решающей судьбу минуты; только гению открывается она и дает ему бессмертие»?⁸. Вовсе не нужно создавать культ героев, к чему склоняется здесь Цвейг, чтобы оценить действительную трагичность ситуации, обрисованной с такой яркостью замечательным писателем. А вот авторы антимасонских «исследований» попытались по-своему обыграть драматизм «рокового мгновения», уверяя, будто выбор Груши был продиктован его тайным соглашением с Блюхером, заключенным под эгидой франкмасонов (французский историк Ж. Буасон в книге «Был ли Наполеон франкмасоном?»