Невидимые империи [Тайные общества старого и нового времени на Западе] - [70]

. В другом, написанном через четверть века антимасонском сочинении также объявляется, что «Новая Атлантида» Бэкона «излагает программу воинствующего масонства»⁴⁷.

Хотя Бэкон, как известно, неоднократно называет дом Соломона орденом, однако это особый орден, число полноправных членов которого составляет всего 36 человек; ¹/₃ из них — «купцы света» — посещают другие страны; остальные ²/₃ разбиты на восемь групп, каждая из которых имеет свою сферу деятельности (новые научные эксперименты, систематизация имеющихся опытных данных, выведение общих законов, заботы об использовании в практике полученных результатов). Наряду с наукой дом Соломона руководит такими важными отраслями экономики, как добыча и обработка металлов, производство стекла, тканей, — оружия, опытные сельскохозяйственные угодья и т. д. В его ведении находится здравоохранение. Помимо полноправных членов орден включал также многочисленных помощников и слуг⁴⁸. Дом Соломона, его структура, принцип и характер деятельности полностью согласуются с бэконовской программой развития научных знаний, овладения тайнами «всех вещей» и расширения в результате возможностей человека, его власти над природой. Двенадцати членам дома Соломона поручалось объезжать другие страны, разузнавая о всех полезных открытиях и совершенствованиях, привозить книги и образцы новых инструментов. Другим же жителям острова запрещалось посещать иностранные государства, а чужеземцам — Бенсалем, чтобы не выдать тайну местонахождения этой счастливой страны. Таким образом, ни масоны, ни планы всемирного владычества здесь явно ни при чем.

Иезуит Герман Грубер, писавший под псевдонимом Г. Гербер, пытался в книге «Ядовитая суть или подлинные устремления франкмасонов» найти связь между орденом и существовавшими тысячелетия китайскими тайными обществами. При этом он, в частности, ссылался на свидетельство некоего Цин Цуняна, который был в 1864 г. в Париже принят в ложу «Иерусалим и юдоль египетская»⁵⁰. Такое же сходство обрядов масонов и тайных обществ в Японии и Индии отмечали и другие авторы. Доставалось, конечно, и «союзнику» иллюминатов и масонов — Ордену мартинистов как последователю не только Сен-Мартена, но и Калиостро и тамплиеров. По словам российского распространителя мифа, крайнего реакционера Шмакова, переписывавшего своих французских коллег, оказывается, что «мартинизм ради освобождения личности исключает всякую власть, патриотизм и семью. Согласно с этим, он принимал чрезвычайное участие в самом замысле о революции во Франции, а затем, естественно, разыграл, как и следовало ожидать, кровавую роль в дни террора»⁵¹.

В воспаленном воображении воинствующих католических мракобесов вроде Флавиана Бренье, писавшего в конце XIX — начале XX в. (их верными последователями сделались наиболее отпетые черносотенцы в царской России), плодом «заговора» являлись не только эти и другие средневековые ереси, но и вся эпоха Ренессанса и вся Реформация. «Этот заговор германских гуманистов накануне Реформации, — читаем мы в одном таком «трактате», — имеет очень много общего с заговором французских энциклопедистов с Вольтером во главе накануне Великой французской революции… Среди них были люди без определенных занятий, бездомные бродяги и паразиты, разносившие обрывки либеральных мыслей по большим дорогам, по мелким городам и селам вместе со своими мошенничествами, струпьями и насекомыми. Были народные ораторы и писатели, повторявшие грязные анекдоты, почерпнутые из солдатских кабаков и из лакейских больших господ, анекдоты, высмеивавшие клир и монашество, осквернявшие отношение к женщине и к супружеской верности… Последним словом литературы такого рода были «Письма темных людей»»⁵². Расправившись таким образом с этим выдающимся памятником Возрождения, автор разъясняет, что сами гуманисты, а также Лютер были лишь «орудием тайной организации, враждебной церкви». Та же организация направляла и развитие философской и общественной мысли в XVI и XVII вв., не говоря уж о деятельности секретных обществ вроде Ордена розенкрейцеров. Интересно отметить, что легенда о тайных обществах как о скрытой пружине важнейших политических событий, получившая широкое распространение в годы Реставрации, прочно утвердилась в середине и во второй половине XIX в., когда она лишилась буквально всякого основания. Причиной здесь была не только сила инерции. Если с помощью этой теории феодально-монархические круги по-прежнему старались объяснить торжество буржуазно-парламентских порядков, то сама буржуазия стала прибегать к теории заговора, чтобы найти «приемлемое» объяснение причин возникновения революционного рабочего движения. Это было проявлением столь характерного тогда для буржуазной мысли стремления видеть в марксизме нечто вроде «вредной секты»⁵³. Обе эти тенденции отчетливо отразила книга Вермута и Штибера «Коммунистические заговоры девятнадцатого столетия» Это, по справедливому определению Ф. Энгельса, «лживая, изобилующая сознательными подлогами стряпня двух подлейших полицейских негодяев нашего столетия»⁵⁴.

Антимасонские авторы уверяли, будто учение, которого придерживается масонский орден, ведет к уничтожению основ права собственности, что «социализм и коммунизм с необходимостью вытекают из принципов франкмасонства»