Невидимые академики - [138]

Он посмотрел мимо неё, на сияющую Джульетту, и ответил:

— Совершенно не возражаю, если вы уговорите свою подружку подарить мне страстный поцелуй.

— Это вряд ли, но вас могу поцеловать я.

— Гм, не беспокойтесь, милая. Ладно, давайте руку.

Спуск получился весьма скорым, её передавали с рук на руки. Процесс сопровождался непристойными шутками и прибаутками, добродушным подтруниванием и глубоким чувством удовлетворения Гленды, которая тихо радовалась, что надела сегодня свои самые взглядонепроницаемые панталоны.[28]

Отчаянно толкаясь и пинаясь, она достигла ворот как раз в тот момент, когда банан был мгновенно сожран. Тяжело дыша, она беспомощно стояла перед Библиотекарем, и не знала, что предпринять дальше. Тот широко улыбнулся ей, на секунду вроде как задумался, а потом рухнул на спину.

В Королевской Ложе леди Марголотта повернулась к Ветинари и спросила:

— Это что, часть игры?

— Опасаюсь, нет, — ответил он.

Её Светлость зевнула.

— Ну и ладно, хоть какое развлечение. Они тут гораздо чаще спорят, чем играют.

Ветинари улыбнулся.

— Вы правы, мадам. Кажется, футбол весьма схож с дипломатией: короткие схватки перемежаются долгими переговорами.

Гленда слегка ткнула Библиотекаря ногой:

— Алё? Вы как, в порядке? — единственным ответом ей был смачный храп. — Люди… ну, кто-нибудь! Помогите!

Сопровождаемые хором «бууу» а также, поскольку это был Анк-Морпорк, приветствиями, игроки и судья, составившие нечто вроде мобильного комитета, спешно переместились к воротам Невидимых Академиков.

— Кто-то подбросил банан, и я, кажется, видела, кто, и он, кажется, был отравлен! — одним духом выпалила Гленда.

— Дышит, вроде, — заметил Чудакулли, что было совершенно излишне, учитывая издаваемый Библиотекарем мощный храп, от которого тряслись ворота.

Архиканцлер встал на колени и приложил ухо к груди Библиотекаря.

— Не похоже, что его отравили, — объявил он.

— Почему нет, Архиканцлер? — заинтересовался Думмер.

— Потому что если кто-то отравил Библиотекаря, — пояснил Архиканцлер, — я, будучи по натуре весьма не мстительным человеком, тем не менее позабочусь, чтобы этого отравителя выследили всеми доступными университету магическими, мистическими и оккультными способами. И потом сделаю его жизнь не просто настолько ужасной, насколько он может вообразить, а настолько ужасной, насколько могу вообразить я. Уж поверьте, джентльмены. Считайте, я уже этим занялся.

Думмер озирался, пока не заметил Ринсвинда.

— Профессор Ринсвинд. Вы были… вы его друг. Не могли бы вы сунуть ему в пасть два пальца, либо предпринять нечто аналогичное?

— Нет уж, спасибо, — откликнулся Ринсвинд. — Я весьма привязан к моим пальцам, и предпочитаю, чтобы они оставались привязанными ко мне.

Толпа шумела всё громче. Зрители хотели смотреть футбол, а не бесконечные споры.

— Но ведь здесь доктор Лужайка, — напомнил Ринсвинд. — Совать пальцы во всякое-его работа. У него к этому талант.

— Ах, да, — согласился рефери. — Наверное, мы сможем убедить его взять ещё пациента. — Он повернулся к Чудакулли. — А вам пора выпускать второго запасного.

— Это будет Тревор Вроде, — объявил Архиканцлер.

— Нет! — завопил Трев. — Я обещал старушке-мамочке!

— А я полагал, что вы в нашей команде, — возразил Чудакулли.

— Ну, да, сэр… вроде того… помогаю немного и всё такое… Но я обещал старушке, сэр, после смерти Папы. Я знаю, что был у вас последним в списке, но кто мог ожидать такого оборота?

Чудакулли задумчиво уставился в небо.

— Что ж, джентльмены, мы не станем требовать от мужчины нарушения слова, данного старушке-мамочке. Это стало бы ужасным преступлением, хуже убийства. Значит, будем играть вдесятером. Ладно, справимся.

Высоко на трибунах, редактор «Таймс» взял свой блокнот и объявил:

— Я спускаюсь вниз. Глупо сидеть вдали от места событий.

— Вы идёте на поле, сэр?

— Да. Хочу лично видеть, что происходит.

— Судья вам не позволит, сэр!

— Ты не станешь играть, Трев? — спросила Гленда.

— Я ведь сто раз повторял! Запарился уже, сколько можно-то? Я обещал старушке-мамочке!

— Но ты член команды, Трев.

— Я обещал старушке-мамочке!

— Верно, однако мне кажется, она простит.

— Тебе легко говорить! А мне откуда знать, простит или нет?

— Есть способы, — раздался чей-то бодрый голос.

— О, привет, доктор Икоц, — поздоровалась Гленда.

— Я случайно подслушал ваш разговор, и если мистер Вроде сообщит мне, где она похоронена, а судья даст нам немного времени… ну, тогда, возможно…

— Не смей соваться с лопатой к моей маме! — закричал Трев, по его лицу потекли слёзы.

— Мы понимаем, Трев, — принялась утешать его Гленда. — Со старушками-мамочками всегда всё непросто. Почти не сознавая, что говорит, она добавила: — И Джульетта тоже поймёт, я уверена.

Она взяла Трева за руку и потянула прочь с игрового поля. Трев был прав. Всё пошло наперекосяк. Надежды постепенно таяли.

— Вы отдали им очко, сэр, — напомнил Думмер, когда игроки заняли позиции для очередного розыгрыша мяча.

— Я верю, что мистер Орехх будет прекрасным вратарём, — заявил Чудакулли. — Я покажу им, что бывает с людьми, которые пытались отравить волшебника.

Раздался свисток.

— ВСЕМ ДВАДЦАТЬ ОТЖИМАНИЙ! Извините, джентльмены, я сам не понимаю, что говорю…