Невидимое дерево - [18]
Вика не любила, когда мама и папа ссорились. Ей тогда становилось так страшно, словно она заблудилась. А лес тёмный и незнакомый, и она из него никак не может выбраться, потому что никого, кроме неё, в этом лесу нет: ни людей, ни птиц, ни зверей — кругом один лес, чёрный, молчаливый, одинокий. Даже птиц нет. Жуть!
И зачем они только ссорятся?!
Раньше они, правда, тоже иногда ссорились. Но редко. Поссорятся, а потом сразу помирятся. Вика даже думала, что это игра у них такая — поссорились, помирились…
Это было раньше. А теперь… Как начнут… А потом молчат и друг с другом не разговаривают… как сегодня.
А тут ещё этот кубик… не складывается. Что делать?
Вика вздохнула и сказала сама себе:
— Мама — умная, старший экскурсовод. Папа тоже умный — старший инженер. А я, как говорит мама, — никаких талантов! Ни каких!
Последнее слово Вика сказала громко, и в комнату заглянул мама.
— Что ты говоришь? — спросила она у дочки.
Вика подняла голову, попробовала улыбнуться, но улыбка получилась печальная:
— Ничего, мамочка.
— А мне послышалось, что ты что-то сказала. Ну как, получается?
— Пока не очень, — призналась Вика и принялась изо всех сил вертеть кубик.
— А у Пети, сына моей сотрудницы, получается. Он, кстати младше тебя на два месяца, — сказала укоризненно мама и снова ушла на кухню.
Всё это видели и слышали стоявшие возле окна ворона Розалинда и Шур Шурыч.
— Это Викина мама? — спросила ворона.
— Да, мама — экскурсовод Ксенья Петровна, — тихо ответил Шур Шурыч.
Как только за мамой закрылась дверь, из своего кабинета вышел Викин папа — Артур Иванович.
Папа был обут в один тапочек. Второй он уже искал полдня. Из-за этого они с мамой и поссорились. Папа всегда что-то теряет. А мама говорит, что она дома только тем и занимается, что всё за ним подбирает…
— Малышка, — спросил папа у Вики, — как идут дела?
— Никак, — ответила Вика.
— А ты складываешь по системе?
— По системе. Но пока не получается.
— Ничего, получится, — сказал папа и поправил очки. — Запомни, — сказал он Вике самым серьёзным голосом: таким голосом он разговаривал по телефону со своими сотрудниками, — запомни, что в жизни самое главное — система и порядок. Если жить по системе, то многого можно добиться. Ты, кстати, мой тапочек не видела?
— Нет, — ответила Вика.
— Я тоже, — почесал папа переносицу. — Но ничего, это не самое страшное. Давай, малышка, трудись, — потрепал он её по плечу и ушёл обратно в свой кабинет.
— Тружусь, — прошептала Вика и снова начала вертеть кубик. И тут… вдруг… из открытого окна влетела и упала прямо ей на колени плюшевая обезьянка.
Вика на какое-то мгновение растерялась, а потом бросилась к окну. Она подбежала так стремительно, что Шур Шурыч и ворона даже не успели спрятаться. Вика во все глаза глядела на стоящих на подоконнике большую, чёрную птицу и невысокого забавного бородатого человечка.
Кожа у человечка на лице была тёмная, а глаза голубые и поэтому казались очень яркими.
Если бы Вике было года три-четыре, она бы наверняка решила, что это герои какой-то сказки. А теперь… теперь с каждым годом она всё меньше и меньше верила в сказки. То есть она любила их читать и смотреть мультфильмы тоже любила, но уже всё реже надеялась, что когда-нибудь к ней придёт добрая волшебная фея. И вдруг этот человек с птицей…
Шур Шурыч и ворона тоже были растеряны. Они никак не ожидали столкнуться нос к носу с девчонкой.
Первым нарушил молчание Шур Шурыч.
— Между прочим, меня зовут Шур Шурыч, — сказал он и двумя пальцами приподнял шапку.
— А меня, — приложила крыло к груди ворона, — все называют…
Но Вика перебила ворону, она вдруг вспомнила… Она вдруг догадалась… Неужели это те самые? Говорящая ворона Розалинда и Шур Шурыч, о которых ей когда-то рассказывала её мама. Без сомнения те самые! И Вика крикнула:
— А я знаю, я знаю! Да, да, вы — домовой Шур Шурыч, а вы — говорящая ворона Розалинда!
— Верно, — кивнула ворона, — но разрешите полюбопытствовать, откуда вам известны наши имена?
— Мне о вас мама рассказывала, — объяснила Вика. — Только она сказала, что всё это неправда и в жизни домовых и говорящих ворон не бывает. А зовут меня Вика.
— Нам ваше имя известно, — сказала Розалинда, — нам вообще многое известно. Мы с Шур Шурычем прожили столько лет… так что, поверьте нам и нашему жизненному опыту: есть и домовые, и говорящие вороны.
— Я-то вам верю и опыту вашему тоже, — вздохнула Вика, — а вот мама и папа — нет.
— Нам, домовым, — признался Шур Шурыч, — жутко обидно, когда в нас не верят. Ведь мы, домовые, — народ обидчивый.
Вика на мгновение умолкла, затем внимательно посмотрела на Шур Шурыча и спросила:
— Скажите, а это правда, что домовые счастье приносят?
— А как же… Только я этим делом уже давно не занимаюсь. У меня теперь другая, современная профессия. Я теперь по спортивной части, так сказать, тренер по храбрости. Вот залезу под стол и шуршу, шуршу — детишек пугаю. А там глядишь — и перестанут бояться. Очень серьёзное дело.
— Значит, это вы у нас дома под шкафом и под столом шуршали?
— Конечно, я. А кто же ещё? Поэтому мне и имя твоё, и все игрушки твои знакомы. Но только я к тебе, если честно сказать, с большой неохотой всегда хожу. У тебя, Вика, условия труда для меня плохие. Мне чем больше пыли — тем шуршать легче. А у тебя её совсем нету. Одно наказание. Тренировать тяжело.
