Невидимки - [40]

Судя по всему, они спорили. Доктора вроде как хотели оставить Кристо в больнице до тех пор, пока не выяснят, что с ним такое. Мне показалось, что это хорошая идея, но Иво, похоже, был недоволен. «Им бы только свое любопытство потешить», — твердил он. Мама возражала, что Кристо сейчас лучше быть в больнице. Я был согласен с мамой, но счел за лучшее не вмешиваться в их разговор. Иво был раздражен, потому что его попросили заполнить какие-то документы, кучу всяких бумажек на тему, где мы живем и прочего. Он написал какой-то выдуманный адрес, чтобы они не узнали, что мы цыгане. Но Иво задали кучу вопросов с подковыркой вроде того, у какого врача мы наблюдаемся, а мы ни у кого не наблюдаемся, так что ему пришлось изворачиваться.

В итоге около шести утра, когда уже светало, мы с мамой поехали домой, а Иво с Кристо остались. Я проспал все утро и, более того, даже часть дня и встал уже после двенадцати. Сегодня я собирался отвести Кристо на рыбалку, и погода для этого самая подходящая: влажно и тепло. Но после всего, что произошло, я не могу сосредоточиться ни на чем — ни на музыке, ни на чтении. Мы просто ждем, когда хоть что-нибудь выяснится.

Часов в пять наконец приезжает Иво и привозит с собой Кристо. Мы все выскакиваем из трейлера ба, где все это время сидели и нервничали.

— Ну как он?

— Может, лучше было оставить его в больнице на подольше?

— С ним ведь все в порядке?

Иво целует Кристо в макушку. Малыш спит, но дыхание у него уже не такое хриплое, как ночью.

— Ему дали антибиотики. Сказали, что дальше можно лечиться и дома, — говорит Иво.

Он совершенно измотан, под глазами черные круги.

— Смотри, чтобы не замерзал. Тебе самому лучше пойти поспать в номер второй, а я пока уложу Кристо, — предлагает ему ба.

— Хорошая мысль. Вид у тебя — краше в гроб кладут, — вздыхает мама и осторожно касается локтя Иво; она явно встревожена.

— Я в полном порядке, — отвечает он.

— Брось, Иво. Иди ляг.

Ба хочет взять у него Кристо. Иво отступает назад.

— Сейчас пойду. Мы оба сейчас ляжем. У себя в трейлере. Я сам за ним пригляжу. Ясно?

— Мы просто пытаемся помочь.

— Но мне ничего не нужно.

Он разворачивается и идет к своему трейлеру.

— Что на него нашло? — спрашивает ба.

— Мама, он просто устал. Всю ночь не спал.

— Я знаю! Мы предлагаем ему помощь. Зачем надо было грубить?

Последнюю фразу она практически выкрикивает в спину Иво. Но он уже успел удалиться в другой конец участка и вместо ответа хлопает дверцей трейлера.

— Он совершенно не умеет себя вести, — возмущается ба. — Разучился. А ведь был таким милым мальчиком!

— Мама, на него слишком много всего свалилось.

— Не понимаю, почему ты вечно его защищаешь.

Они смотрят друг на друга, как две рассерженные кошки.

Раз Иво отказывается от нашей помощи, мы отступаем. Я никак не могу отделаться от мысли, что Кристо лучше было бы остаться в больнице. Кто знает, вдруг там смогли бы придумать, как его вылечить. Ученые постоянно работают над такими вещами. Вдруг уже изобрели какое-нибудь новое средство?

Мы с мамой возвращаемся в трейлер, чтобы выпить еще по чашке чаю. Вид у нее слегка встревоженный, и я спрашиваю: по ее мнению, не лучше ли было бы Кристо пока остаться в больнице?

Она вздыхает и качает головой:

— Я уверена, милый, его не отпустили бы из больницы, если бы считали, что ему там было бы лучше.

— Знаю, но…

Но на самом деле я ничего не знаю, поэтому умолкаю. И тут мне в голову приходит чудовищная мысль. А вдруг Иво забрал Кристо из больницы вопреки тому, что врачи хотели оставить его там? Вдруг они не имеют права помешать родителям? Вдруг они просто не в курсе, ведь их мало и они очень заняты? Думать так не очень-то хорошо по отношению к Иво, поэтому я помалкиваю. Но не думать почему-то не могу.

Вот забавно: в детстве я очень хотел быть похожим на Иво. Несмотря на его вспыльчивый нрав и частую смену настроения, он казался мне примером для подражания. Может, любому ребенку нужен кто-то близкий, о ком можно было бы сказать: когда я вырасту, я хочу быть похожим на него? Отца у меня нет, на кого еще мне было равняться? Не на деда же с его выпученными глазами, кирпично-красной кожей, которая даже зимой выглядит как обгоревшая на солнце, и его брюшком. По нам с ним и не скажешь, что мы в родстве. Он неплохой мужик, но лишний раз и пальцем не пошевельнет, если ба ему не скажет, а стоит ему пропустить рюмку-другую, как он тут же принимается рассказывать истории о том, как в молодости, когда он был боксером, он выбил зубы какому-нибудь Долговязому Питу или Чернявому Билли, или еще что-нибудь в этом роде. Не знаю даже, правда это все или нет. Ба вечно причитает, что толку от него как от козла молока. И на деда Тене быть похожим я тоже не хочу, с его-то везением, хотя, когда он в хорошем настроении, поговорить с ним бывает очень даже интересно. Но нельзя же хотеть быть похожим на человека, который прикован к инвалидной коляске, а тебе приходится возить его в уборную, когда вы уезжаете куда-нибудь на каникулы? Остается только дядя Иво.

Когда они с дедом Тене и Кристо стали жить с нами, мне было лет семь-восемь. Я тогда знал только маму, ну и ба с дедом. Я и в школу-то еще не ходил. Наверное, это и называется «расти в парниковых условиях». Конечно, если не принимать во внимание выселения и полицейский произвол. Ну, или тогда уж… в камерных условиях. В малонаселенных, как выразился бы наш школьный географ. Иво и дед Тене определенно внесли в нашу жизнь свежую струю. А Иво был классный. Он был — и остается до сих пор — невысоким, но худым и очень красивым. У него темные волосы, черные глаза и гладкая кожа, а на окружающих он смотрит с видом собственного превосходства, как будто точно уверен, что он лучше их, кто бы они ни были. Когда он идет по улице, девчонки вечно сворачивают на него шеи. Если не считать их, люди обычно его побаиваются, но стоит увидеть его с Кристо, как сразу становится понятно, что сердце у него очень доброе. А уж если он тебе улыбнулся, возникает такое чувство, будто ты получил от него особый подарок. От его улыбки всем становится светло. Вот я и хотел быть таким, как Иво. Иногда незнакомые люди принимали меня за его сына, потому что мы с ним очень похожи: у нас одинаковые глаза и волосы. Это не тщеславие, мы действительно похожи. Мне это льстило, а в глубине души я надеялся, что он может быть моим отцом. Не просто так ведь мама отказывалась говорить о горджио, от которого я появился на свет. Я даже на фотографии его ни разу в жизни не видел. Да что там, имени его я и то не знаю. Она вообще ничего мне о нем не рассказывала. Так что я думал: а вдруг это и есть та причина, из-за которой между нами существует особая связь, а я так хорошо понимаю Кристо? Я так думал, пока немного не подрос, не поразмыслил об этом всерьез и не понял, каким же дураком я был. Когда я родился, Иво было всего четырнадцать, к тому же он тогда еще был нездоров.