Невидимки - [38]

Я с улыбкой встаю и ставлю свой стакан на стойку. По пути к двери я слышу, как мужчина вполголоса цедит мне в спину: «Сучонок цыганский». Впрочем, ручаться за это в суде я бы не стал.

По дороге в Севитон мне приходит в голову, что я сглупил. Никто не слышал про Черную пустошь, потому что Египетская дорога не называется Черной пустошью и никогда не называлась. Названия остаются жить, даже когда места, их когда-то носившие, давным-давно изменились до неузнаваемости. Прогуляйтесь хотя бы по лондонскому Сити.

Но почему в таком случае Тене сказал, что Черная пустошь находится неподалеку от Севитона? Подобные нестыковки очень важны. Уцепись за кончик — и распутаешь весь клубок. Либо Тене ошибся, либо он пытался направить меня по ложному пути. Оговорка или сознательная ложь. В любом случае это первое интересное событие, которое произошло во всем этом деле.

Я был прав. Пару дней спустя я нахожу настоящую Черную пустошь. Помог мне в этом еще один звонок Лулу Янко. Судя по голосу, она была этому звонку не слишком рада, поэтому я просто спросил ее о Черной пустоши. Мой вопрос ее явно удивил.

— А, — сказала она, — это прямо за этим… как же его… Уотли, что ли? Неподалеку от Или. Да, мы когда-то там останавливались. Я думала, ее давным-давно продали.

Тут она снова прибегла к своей коронной отговорке «Мне пора на работу», на этот раз в половине четвертого. И я против воли задался вопросом, что же это за таинственная работа частной сиделки, которой она занимается.

Сегодня утром ко мне подошел Хен, тем самым дав понять, что дело деликатное. Наши с ним столы разделяют двенадцать футов, а на слух я никогда не жаловался.

— Рэй, я про тот вечер, ну, у нас дома. Хорошо же посидели?

— Да.

— Я просто подумал… ну, в общем… Она неплохая, Ванесса. Как по-твоему? Мы подумали…

— Пожалуйста, только не начинай, ладно?

— Не смотри на меня так!

— Никак я на тебя не смотрю.

— Ну… и как она тебе?

— Можешь передать своей жене, что Ванесса очень приятная женщина, но… она не в моем вкусе.

Хен слишком хорошо воспитан, чтобы напомнить мне о том, что я с ней переспал. Он об этом знает — по нему видно.

Он подтолкнул носком туфли корзину для бумаг.

— Мы беспокоимся за тебя.

— Я тронут вашей заботой.

— Прошло уже больше двух лет.

— Я умею считать.

Я стал изучать свой блокнот и отхлебнул из чашки кофе, хотя он давным-давно успел остыть. Хен не сдвинулся с места.

— У тебя еще что-то? — спросил я.

Хен кивнул, старательно избегая смотреть на меня.

— Пора тебе прекратить шпионить за своей бывшей женой.

Я замер с чашкой в руке.

Но я же был так осторожен! Где я прокололся? Однако я не могу на него злиться. Ему по должности положено все замечать.

— Она не бывшая.

— Ради всего святого, Рэй…

Я приказал себе успокоиться. Мы с Джен больше не муж и жена ни в каком смысле, кроме как на бумаге, а Джен вот уже несколько месяцев просит меня подписать документы о разводе. Вернее, просит ее адвокат. Не знаю, почему я до сих пор сопротивляюсь.

— Ты прав. Я уже перестал.

Последний раз был больше недели назад. Неужели мне наконец начинает это надоедать? Так вот как это происходит?

— Что ж… хорошо.

— Она что, меня видела?.. — спросил я.

Лицо Хена посуровело.

— …Так ты скажешь Мадлен, чтобы оставила меня в покое?

— Если будешь хорошо себя вести.

— Вообще-то, я, кажется, кое с кем познакомился.

— Правда? С кем? — изумился Хен.

— Не знаю, выйдет из этого что-нибудь или нет.

— Это Ванесса?

— Я же тебе только что сказал. Нет! Ты ее не знаешь. И я буду очень тебе благодарен, если ты… вернешься на свое место и займешься делом.

Я театрально помахал рукой — давай, мол, катись. Но Хен с ухмылкой присел на краешек моего стола.

— Ну и как она в постели?

— Кто?

— Ой, хватит прикидываться… Вы занимались этим!

Ни дать ни взять школьники, которые никак не повзрослеют.

И вот я на Болотах, где-то между Или и Стоумаркетом, в этом странном краю, испещренном соборами и воздушными базами. Жители здешних мест, судя по всему, коротают досуг, выдумывая своим деревням названия позамысловатее: Брузингфорд, Шэнглс, Собертон. Я отыскиваю деревушку, которую упомянула Лулу, оседаю в пабе, сохранившемся с викторианских времен, не то что давешний «Белый олень», и начинаю расспросы. На этот раз мне везет. Мне указывают на пожилого джентльмена, сведущего в истории здешних краев. Он повествует мне о происхождении названия «Черная пустошь»: здесь, на этой бывшей общественной земле, во времена Черной Смерти хоронили в общих могилах ее жертв. При этом въедливый старик подчеркивает, что это, насколько ему известно, не доказано. Однако, когда я принимаюсь расспрашивать его о пропавших девушках, добавить ему нечего. Недавнее прошлое — менее чем столетней давности, — похоже, не представляет для него никакого интереса.

Было ли на Черной пустоши захоронение или нет, теперь там свалка. Расположенная неподалеку от нового супермаркета площадка превращена в бескрайний лунный пейзаж, способный вместить вдвое больше, чем все население деревни. Рекламный щит на обочине дороги возвещает о том, что в скором времени здесь неминуемо вырастет «Олдер-вью — новый район элитной застройки на берегу реки». Подкреплено обещание малоправдоподобной картинкой, не имеющей никакого отношения к этому перепаханному бульдозером безобразию. Никакого намека на реку я тоже не вижу — пока до меня не доходит, что ольхово-ивовая поросль, обрамляющая пустырь с дальнего края, по всей видимости, скрывает за собой ручей. Пара экскаваторов застыли с ковшами наперевес, кислотно-желтые на фоне серой земли. У строительной бытовки курит одинокий человек в защитной каске. Я шлепаю по грязи к нему.