Невидимки - [20]

Был четверг, день, когда у Джейн были вечерние занятия и хоть по четвергам мы обычно не занимались сексом, ведь она приходила уставшая, я уговорил её. Закончив, я как обычно скатился с неё. Мы всегда занимаемся сексом в миссионерской позиции, понял я. Всегда занимаемся сексом в миссионерской позиции.

Какое-то время мы просто молча лежали. Джейн потянулась за пультом и включила телевизор. Там показывали какую-то полицейскую драму.

— Ты кончила? — поинтересовался я.

— Да.

— Больше одного раза?

Она приподнялась на локте.

— Только не это. Ты будешь каждый раз об этом спрашивать после секса?

— Прости.

— Чего тебе от меня надо? Я кончила, ты знаешь, что я кончила, но всё равно спрашиваешь.

— Мне показалось, ты притворялась.

— Хватит. — Она со злостью набросила на себя одеяло и натянула до самого подбородка. — Если бы я знала, что это опять повторится, никогда бы не согласилась.

Я обиженно посмотрел на неё.

— Тебе не нравится заниматься со мной сексом.

— О, Боже!

— Что я, по-твоему, должен думать? В смысле, что должен чувствовать? Ты меня всё ещё любишь? Полюбила бы меня, если бы сегодня впервые меня встретила?

— Скажу только один раз: да, я люблю тебя. И хватит. Закрыли тему. Ложись спать.

— Хорошо, — ответил я. Я злился на неё, хотя злиться мне было не из-за чего.

Мы отвернулись друг от друга и уснули под шум телевизора.

8.

На доске объявлений в столовой я заметил оповещение о ежегодном пикнике сотрудников «Автоматического интерфейса». Я решил проигнорировать его и не думать о пикнике, хотя слышал, как о нём говорили программисты. Мероприятие обещало быть грандиозным и, насколько я понял, присутствие было обязательным.

Присутствие обязательно. Это-то меня и тревожило. Я прекрасно понимал, что пойти мне не с кем, не с кем посидеть. Меня беспокоила мысль о том, что, пока все будут веселиться, болтать и смеяться, я буду сидеть в одиночестве.

Во вторник, накануне пикника, я даже думал сказаться больным.

Не знаю, что именно стало причиной этого патологического страха перед пикником, но полагаю, что их был целый комплекс: неспособность вписаться в работу, осознание собственной посредственности, нарастающий кризис в отношениях с Джейн. Мои самоуважение и уверенность в себе находились на очень низком уровне и я не думал, что моё эго выдержит удар пикником. Как говорил Чарли Браун: «Я знаю, что никому не нравлюсь. Зачем нужны праздники? Чтобы напоминать мне об этом?».

Это не был праздник в полном смысле слова, но принцип тот же. Я — никто, я — невидимка, и поэтому я должен был остаться дома.

Пикник должен был начаться в полдень, а закончиться в два и проходил на зеленом газоне позади здания «Автоматического интерфейса». В 11:45 к кабинету подошёл жабоподобный мужик, с которым обедал Дерек, спросил: «Готов?» и они вышли. Со мной никто не заговорил, никто не предложил пойти с ними, и хоть я и не ждал этого от них, я разозлился.

Из коридора доносились голоса, мимо проходили люди, но я оставался сидеть за столом. Я подумал, что если я закрою дверь и спрячусь здесь, никто не заметит моего отсутствия, никто не станет меня искать.

В громкоговорителях зазвучала музыка и низкий мужской голос произнёс:

— Начался ежегодный пикник. Явка сотрудников обязательно. Повторяем. Начался ежегодный пикник. Явка сотрудников обязательна.

Надо было сказаться больным, подумал я.

Я немного посидел, затем медленно поднялся и пошёл к лифту. По пути лифт остановился на двух этажах и вниз приехал полностью забитым. В фойе народу оказалось ещё больше — люди заполняли зал, спускались с лестниц. Вместе с остальными я прошёл в заднюю дверь. Мы прошли через короткий коридор и через ещё одну дверь вышли на задний двор. Какое-то время я стоял на ступеньках, позволяя людскому потоку обтекать меня. На девственно-зеленой траве стояли ряды столов. Рядом с ними располагалась крытая сцена. Столы были устелены белоснежными скатертями и уставлены чашками с салатами, сладостями и блюдами с горячим, возле которых вертелись женщины. По краям площадки я заметил столики с напитками и мусорные баки.

Я стоял, не зная, что делать, то ли взяться за еду, то ли присесть где-нибудь с краю и дождаться, пока за неё не примется кто-нибудь другой. Со своего места я видел разбившихся на группы людей. Я как будто заглянул на задний двор чьего-то дома. Перед моими глазами предстали эти дома, зеленые лужайки, бетонированные парковки.

Люди искали друзей, занимали места, некоторые выстраивались в очереди за едой. Я решил присоединиться к ним. Я взял банку колы и положил в пластиковую тарелку хот-дог, чили-бобы, картофельный салат и чипсы. Стол, за которым сидели Бэнкс, Стюарт, программисты, Хоуп, Вирджиния и Лоис, оказался занят и я решил поискать место за другими. За одним сидела группа пожилых женщин и я отправился к ним. Пока я шёл по лужайке, на меня никто не взглянул, никто не показал на меня пальцем и не хихикнул. Никто меня не замечал. Я был невидимкой и прекрасно растворился в толпе. Но чувства такого у меня не было. Даже если на меня никто не обращал внимания, я видел всех.

Я сел за стол и улыбнулся сидевшей напротив женщине. Та не обратила на меня никакого внимания, поэтому я решил поесть в тишине.