Невидимка - [20]

— Держи его! — кричал он. — Не давай ему кинуть узел! Пока узел при нем, его видно!

Существование мистера Марвеля было ему неизвестно, так как Невидимый передал книги и узел на дворе. Лицо у мистера Косса было гневное и решительное, но туалет его оставлял желать весьма многого: он заключался в чем-то в роде крошечной белой юбочки, которая могла бы кое-как сойти разве только в Греции.

— Держи его! — ревел он. — У него мои панталоны и платье священника, все до последней нитки!

— Сейчас посмотрю, что с ним, — крикнул он Генфрею, минуя распластанного на земле Гокстера и огибая уголь, чтобы присоединиться к погоне, но быль тотчас сшиблен с ног в неприличнейшее положение. Кто-то, во весь опор мчавшийся мимо, со всего размаха наступил ему на палец. Он взвизгнул, попробовал встать, его опять повалили, он опять упал на четвереньки и сообразил, что участвует уже не в погоне, а в отступление. Все бежали назад в деревню. Мистер Касс поднялся, получил здоровенную затрещину в ухо. Пошатываясь, пустился он в обратный путь к трактиру, перескочив попутно через забытого и уже сидящего теперь на земле Гокстера.

Уже поднявшись на первые ступени крыльца, он услышал позади себя внезапный крик ярости, резко выделявшийся на общем фоне криков, и звонкую пощечину. В крике он признал голос Невидимого, и интонация его была интонацией человека, внезапно разъяренного сильным ударом.

В то же мгновение мистер Косс очутился в гостиной.

— Назад идет, Бонтинг! — крикнул он, врываясь. — Спасайся!

Мастер Бонтинг стоял у окна и был занят попыткой одеться в маленький коврик и «Западно-Сюррейскую газету».

— Кто идет? — спросил он и так сильно вздрогнул, что чуть было не расстроил своего костюма.

— Невидимый! — воскликнул Косс и бросился к окну. — Лучше убираться подобру, поздорову! Буянит! Бешеный какой-то! Ужас!

Еще минута, и от был уже на дворе.

— Великий Боже! — вымолвил мистер Бонтинг, колеблясь между двумя страшными альтернативами. В коридоре гостиницы послышалась ужасная возня, и решение его было принято. Он вылез из окна, торопливо прилаживая свой костюм и пустился бежать по деревне с всею быстротою, на какую была способна его толстые, коротенькие ножки.

* * *

Начиная с яростного крика Невидимого и достопамятного бегства мистера Бонтинга по деревне, последовательный отчет об айпингских событиях становятся невозможным. Может быть, первоначальным намерением Невидимого было просто скрыть отступление мистера Марвеля с книгами и платьем. Но терпение, которым он и вообще не отличался, совершенно изменило ему при каком-то случайно полученным им щелчке, — он окончательно вышел из себя и принялся всех тузить и расшвыривать направо и налево просто ради удовольствия причинить боль.

Представьте себе улицу с бегущею по ней толпой, хлопанье дверей, драки из-за мест, где можно спрятаться. Представьте влияние суматохи на нетвердое равновесие Флетчеровой доски и двух стульев и бедственные его результаты. Представьте испуганную парочку, застигнутую бедою на качелях. Затем весь этот бурный вихрь миновал. Айпингская улица со своими флагами и праздничным убранством, покинута всеми, кроме продолжающего бесноваться на ней Невидимого, и в беспорядке завалена кокосовыми орехами, опрокинутыми парусинными щитами и рассыпавшимся товаром с лотка торговца лакомствами. Отовсюду раздается стук затворяющихся ставней и задвигающихся болтов, и единственный видимый признав человека — какой-нибудь глаз под приподнятой бровью, мелькающий иногда в уголке оконной рамы. Невидимый позабавился немного, перебив все окна в «Повозке и лошадях», поток просунул уличный фонарь в окно гостиной мистресс Грограм. Он же, вероятно, обрезал телеграфную проволоку, как раз за котэджем Гиггинсов, на Адердинской дороге. Затем, как допускали то его особые свойства, совершенно исчез из сферы человеческих наблюдений, и в деревушке его не видали, не слыхали и не ощущали больше никогда. Он пропал окончательно.

Но добрых два часа прошло прежде, чем какое-либо человеческое существо отважилось сунуть нос в пустыню Айпинг-Стрита.

XIII Мистер Марвел обсуждает свою отставку

Когда начало уже смеркаться, и Айпинг выползал потихоньку на развалины своего праздничного великолепия, низенький, коренастый человек в истрепанной шелковой шляпе тяжело ковылял сквозь сумрак за березовым лесом, по дороге в Брамбльгорст. Он нес с собою три книги, связанные вместе чем-то в роде нарядной эластической ленты, и узел в синей скатерти. Багровое лицо его выражало ужас и утомление, и в торопливости его было что-то конвульсивное. Он шел в сопровождении голоса, иного, чем его собственный, и, то и дело, корчился под прикосновением невидимых рук.

— Если ты опять удерешь от меня, — говорил голос, — если ты попробуешь от меня удрать…

— Батюшки! — прервал мистер Марвел. — Плечо-то у меня и без того один сплошной синяк.

— Честное слово, — продолжал голос, — я тебя убью!

— Я вовсе и не думал от тебя удирать, — сказал Марвел голосом, в котором слышались близкие слезы, — не думал… Ну, ей-Богу, не думал! Просто, не знал этого проклятого поворота, вот и все. Каким чортом мог я знать этот проклятый поворот? Меня уж и так трепали, трепали…