Невесты песчаных прерий - [33]

— Ты что-то об этом знаешь, не так ли? Почему она идет сюда?

Темные глаза Коры сверкнули.

— Я просила вас расплатиться со мной, но вы не желаете. Поэтому я хочу, чтобы капитан Сноу сам вам это сказал. Я поделилась этой заботой с нашей представительницей и попросила миссис Уэйверли помочь мне получить мои деньги!

Ужас объял Августу. Почувствовав головокружение, она покачнулась и оперлась о спинку складного стула.

— Ты сказала этой… твари… что я должна тебе деньги? — Хотя Августе казалось, что она кричит, она произнесла это шепотом, и голос ее дрожал.

— Может, теперь вы заплатите мне четыре доллара, что задолжали! — Скрестив на груди руки, Кора повернулась к хозяйке спиной и стала ждать, когда подойдет Перрин.

Августа, мельком взглянув на Уну, заметила, что та с любопытством ее разглядывает. Она перевела взгляд на Кору. Ей безумно захотелось наброситься на предательницу, заставить ее просить пощады.

— Как ты смела так поступить?! — Схватившись за спинку стула трясущимися руками, Августа молила Бога, чтобы «и удалось сохранить вертикальное положение. Ярость и ненависть, казалось, лишали ее последних сил.

Перрин подошла к костру и остановилась. Облизав губы, она сдержанно кивнула Уне и Коре:

— Пожалуйста, извините, но мне бы хотелось переговорить с мисс Бойд с глазу на глаз.

Кора отошла, разочарованная тем, что не станет свидетельницей неприятного разговора, виновницей которого была она. Не сказав ни слова, Уна подобрала юбки и тоже отошла.

Перрин немного подождала. Потом, сложив перед грудью ладони, тихо заговорила:

— Пожалуйста, поверьте мне, я отдала бы все на свете, чтобы не было этого разговора. Но у меня нет выбора. Кора обратилась ко мне как к представительнице, и…

Августа уже ничего не слышала. Гнев ослепил и оглушил ее. Ее собирается поучать Перрин Уэйверли, виновница всех ее бед!

— Кора понимает, что оплачивает дорогу своим трудом. Но она утверждает, что вы должны ей за…

— Ах ты шлюха! Убийца! Если бы не ты, мой отец был бы сейчас жив! — Обвинения брызнули сквозь стиснутые зубы, словно гной из надрезанного скальпелем фурункула. — Ты соблазнила его, потом обобрала до последнего пенни, а теперь осмеливаешься… Да как ты смеешь прийти сюда и требовать от меня деньги?!

У Августы перехватило дыхание. Она не в силах была вынести такое оскорбление. Ее трясло как в лихорадке. Ей хотелось кусаться, царапаться, рвать, терзать. Ей хотелось выть на луну и требовать справедливости от самого Господа Бога.

Перрин снова заговорила. Голос ее дрожал:

— Я никогда ничего не просила у Джозефа. Все, что он давал, он давал по собственному желанию.

— Лгунья! — Августа схватилась за спинку стула с такой яростью, что побелели костяшки пальцев. Глаза ее сверкали, сердце бешено колотилось в груди. — Мой отец платил ренту за твой дом. Он оплачивал твое пропитание. Платил твоей портнихе и аптекарю, оплачивал твои счета из галантерейного магазина Брейди! Он нанял для тебя кабриолет и платил за содержание конюшен. Он платил, платил и платил, пока наконец не оказался перед выбором: разорение или самоубийство. И все это твоих рук дело! Ты убила его!

— Нет!

Лицо Перрин побледнело. Но Августа не заметила этого. Ей почудилось, что на губах Перрин появилась торжествующая улыбка. Августа видела только жадность шлюхи и безразличие содержанки. Видела проститутку, которая сгубила ее отца.

— Я была так же поражена, как и все остальные, когда Джозеф… умер. Августа, я клянусь, это было не из-за меня. — Сделав шаг вперед, Перрин протянула руки, словно в мольбе. — Поверь мне, пожалуйста. Мы обе любили его, а он любил нас обеих. Разве мы не можем…

— Ты думаешь, мой отец любил тебя? Тебя?! Ты меня насмешила! Бойд никогда не унизил бы себя, обратив хоть малейшее внимание на пошлую шлюху! Он использовал тебя, только и всего. Использовал, как, несомненно, делали и будут делать многие другие мужчины! — Оскалившись, она отбросила протянутые руки Перрин.

Конечно же, она знала, что ее отец содержал Перрин. Да и как не знать, когда все в Чейзити шептались об этом? Это причиняло ужасную боль — знать, что она оказалась всего лишь на втором месте, что ее одной было мало обожаемому папочке и что ему потребовался еще кто-то кроме нее, потребовалась женщина, к которой он ходил по вечерам, оставляя дочь в одиночестве размышлять, чем же она не угодила ему.

И в конце концов Перрин нисколько не пострадала. Это ведь не Перрин Уэйверли пришлось в отчаянии метаться, заминая скандал с растратой. Перрин Уэйверли не пришлось продавать дом, где она выросла, и лишиться всех драгоценностей, чтобы оплатить долги. Перрин Уэйверли не пришлось падать с высоты в пучину отчаяния.

И теперь это путешествие… Трудности пути, которые она не желала терпеть. Пустые часы, утомительная монотонность, невозможность уединиться, ночи в палатке, еда вперемешку с песком! В конце этого проклятого перехода ее ждал муж» которого она не знала и не хотела знать. И всегда — всегда! — пронизывающий до костей страх и мысли о деньгах.

Перрин ухватилась за руку Августы, занесенную для удара, и прижала ее к своей груди.

— Твой отец был хорошим человеком. Августа, пожалуйста. Ему было бы больно видеть, что мы готовы вцепиться друг другу в глотку.