Невеста войны. Спасти Батыя! - [17]

И все же я не послушала.

Татар я не боялась, у меня пайцза, местных тоже. Мысль, что сначала могут убить, а потом посмотреть на пайцзу, почему-то в голову не приходила.

Мы должны были стоять в караван-сарае два дня, столько требовалось, чтобы привести в порядок двух захворавших чем-то там верблюдов и дождаться прихода лошадей. Кызылкумы ничуть не лучше Устюрта, но у нас оставалось слишком мало верблюдов, и мы ожидали теперь уже коней, которых давно должны пригнать, но все запаздывали. В общем, прохлаждались, чем я и воспользовалась.

Я так демонстративно отправилась поболтаться по окрестности в одиночку, что Карим даже вопросов задавать не стал, только сокрушенно покачал головой.

Молодой, этого года рождения, куланчик начал сдавать, и не столько от долгого бега, сколько от страха, от обреченности. Слишком давно гнался за ним волк, ужас охватывал кулана все сильнее, заставляя сердце биться с перебоями. Бедному жеребчику жить оставалось совсем недолго, вот-вот клацнут волчьи зубы, прекращая совсем недолгую жизнь кулана, или собственная нога на бешеном скаку подвернется. В любом случае смерть. И вдруг…

Опля! Когда еще увидишь такое? По степи совсем недалеко от меня волк гнал небольшого кулана. Я находилась с подветренной стороны, и увлеченный преследованием лакомой добычи матерый волчара меня просто не замечал. В другое время мне самой было бы заманчиво подстрелить молодого кулана, но сейчас… Ах ты ж гад!

Рука сама потянулась к луку и потащила стрелу из тула. Все же меня неплохо подучили в мордовском селении, не забылось, пару раз глубоко вздохнув, чтобы успокоить дыхание, я с силой натянула тетиву. Одна за другой полетели три стрелы, как автоматная очередь, чуть на опережение, чтобы наверняка. Правильно сделала, только две из них попали.

Самое время, поймали волка в прыжке. Вместо того чтобы вцепиться в бок кулану, он перевернулся в воздухе и рухнул, так и не достав бедолагу. Ошарашенный кулан отбежал немного и остановился, видно, еще не веря в свое спасение. Хотелось крикнуть: беги, дурак, я же могу следующую стрелу послать в тебя!

Но делать этого я, конечно, не стала, сейчас меня интересовал волк. Подъехала ближе, кобылу пришлось даже гнать силой, бедная животина не желала подходить к матерому зверю вплотную. Оставив дуреху в нескольких шагах и погрозив, мол, попробуй только уйти, я отправилась к хищнику. Уже было видно, что он мертв, из бока торчали обе стрелы, а глаза смотрели, не мигая.

Я наклонилась над зверем, присела, осторожно коснулась шерсти, словно мертвый волк мог вдруг клацнуть зубами. Нет, конечно, он не пошевелился. Стало даже жаль, что погубила такого красавца, но что делать? Или он, или куланчик. Интересно, этот дурень убежал или так и стоит, таращась на неожиданную спасительницу?

Сзади всхрапнула моя лошадь. У них нюх во много раз лучше людского, даже выделанные волчьи шкуры лошадей тревожат. Ну сколько же можно бояться? Я с усмешкой обернулась и обомлела. Вокруг меня, пока на расстоянии, но охватывая кольцом, топтались всадники.

Рожи у них были откровенно бандитскими, а одеяния монгольскими. В их не слишком доброжелательных намерениях сомнений не было. Подловили птичку и уже облизываются, предвкушая то ли, сколько за меня можно взять на рынке, либо то, как можно позабавиться. Ну, эти-то мне не страшны, у меня пайцза. Только пайцза за пазухой, до нее еще нужно было добраться. Вместо того чтобы крикнуть, что у меня есть ханская пайцза, я действительно полезла за ней, зачем орать, если можно показать.

Но стоило засунуть руку за пазуху, как в воздухе просвистели сразу два аркана, и мое тело вместе с руками плотно охватили волосяные петли. Конечно, монголы бросают арканы ловко, но в данном случае меня эта ловкость вовсе не впечатлила, наоборот, разозлила донельзя. Хуже всего то, что понимать их выкрики я понимала, а вот ответить не могла. Эти уроды действительно обсуждали мою ловкость и мои стати.

Ну и что делать? Верхняя часть туловища была словно спеленута, правая рука за пазухой, левая прижата к боку. Арканы внатяжку, не побежишь. Я принялась кричать про пайцзу, они расслышали, но не сразу. Идиоты, слово пайцза-то должны понять, оно монгольское.

Мысли метались, как тараканы при включенном свете. Отличие только в том, что тараканам есть куда деваться, а мне было некуда. Я прикидывала, сколько до нашего стана, могут ли мне прийти на помощь, если громко заору, и понимала, что нет. Довыделывалась! Самостоятельная она, видите ли! Сама она все может! Идиотка!

Но от мысленного посыпания головы пеплом монголы никуда не испарились, и выражения их рож уважительней не стали. Один из всадников, видно главный, медленно слез с коня, вразвалочку доковылял до меня и принялся разглядывать, как какую-то невидаль, отпуская едкие замечания. Остальные ржали, как кони. Ржал и сам обидчик, от него невыносимо воняло, желтые вперемешку с черным зубы были не все, и сквозь дыру из-за недостающих передних во все стороны летела слюна. Мерзкая вонючая тварь решила посмотреть, какова я под одеждой.

Я попыталась еще раз прямо в его рожу крикнуть слово «пайцза», но мой голос потонул в общем реве. Вокруг ржали пятеро мужиков, для которых я хорошая добыча. Карим был прав. Пока они доберутся до пайцзы, я сдохну от одной вони. Попытка ухватить меня за зад разозлила так, что я дернулась, произошло это неожиданно для державших, один из них даже едва не свалился с лошади. Такое поведение сильно разозлило старшего, и он уже занес руку, чтобы ударить меня наотмашь.