Невеста в бегах - [112]

Дракон поднял глаза и попытался встать на ноги. Над ним стояла незнакомка и смотрела на охотника бездонными черными глазами, которые стремительно светлели и вскоре приобрели насыщенный серый цвет.

– Нам нужно помочь раненым, а я не знаю, как это сделать, – грустно сказала девушка. – Мой друг мертв, он бы знал, что делать. Я не успела, – растерянно произнесла она.

– Графиня Луань! – К ним подбежал командир воинов. – Я ведь приказал тебе сидеть в карете!

Дракону очень не понравился тон, которым воин разговаривал с девушкой. Она же словно не замечала его.

– У нас есть травница, но ей нельзя сюда… Боже, только не это! Как я ей скажу? – прошептала графиня, и вдруг ее глаза наполнились слезами. – Как я ей скажу?! – закричала она, резко разворачиваясь к командиру воинов. – Это все из-за тебя! Если бы я сразу пришла, ничего бы этого не случилось! Это ты виноват! Ты! Лучше бы ты погиб, а не он! Дубина стоеросовая! Солдафон! Палач! Будь ты проклят, барон Вербахт! Будь проклят!

Графиня Виола Луань и барон Кевен Вербахт? Это имя Дракон знал очень хорошо. Пес короны. Беспринципный, жестокий, самоуверенный, но при этом пользовался огромной популярностью среди воинов. Он внимательно присмотрелся к мужчине, на лице которого застыла презрительная гримаса.

А графиня тем временем, сжав кулачки, набросилась на барона. Она едва доставала ему до плеча, поэтому ее удары приходились лишь по нагруднику доспеха и вряд ли причиняли мужчине ощутимые неудобства. Воин перехватил ее одной рукой за тонкие запястья, а второй, обхватив за талию, прижал к себе.

– Отпусти! Сволочь! Как я ей скажу? Как… – Юная графиня попыталась вырваться, но барон держал крепко, и она наконец-то сдалась и, заливаясь слезами, уткнулась носом в грудь мужчины.

А он, отпустив ее руки, стоял, все так же прижимая ее к себе и терпеливо ожидая, пока она успокоится. При этом на его бесстрастном лице блуждала легкая самодовольная улыбка. Если бы Дракон не был так изранен, он бы заставил барона извиниться перед их спасительницей, а заодно попытался бы стереть с его довольного лица эту ухмылку.

– Госпожа графиня! – К ним подбежал один из прибывших с девушкой воинов. – Колдун жив! Ранен сильно, но пока жив!

Графиня ахнула, оттолкнула от себя барона и побежала к опушке леса, куда уже снесли всех раненых и убитых. Барон Вербахт протянул руку в кожаной перчатке Дракону, помогая тому встать на ноги, затем перекинув руку раненого через шею, подставил охотнику плечо, на котором тот повис, словно тряпка, и помог добраться до импровизированного лазарета, где уже суетились воины барона.

Мужчина увидел, как госпожа споткнулась, упала, опять вскочила и рухнула на колени возле закутанной в черное фигуры. Она плакала и смеялась одновременно, гладя белую голову.

Дракон еще успел услышать, как девушка, наклонившись к лицу колдуна, прошептала:

– Мистер Икс, что мне делать? Что? У тебя такая страшная рана на шее…

После этого небо поменялось с землей местами, и охотник провалился в темноту.

«Амодей. Используй Амодей, глупышка».

«Ада! Спасибо! Спасибо!»

Летта совершенно забыла, что браслет по своей сути это сильнейший целительский артефакт. Как-то не было у них с колдуном и Риной времени испытать его действие. Черт! Черт! Черт! А как же им пользоваться? Ада молчала. И тогда Летта стала действовать интуитивно. Она поцеловала браслет и прошептала, прижавшись губами к прохладному металлу:

– Амодей, миленький, хорошенький, помоги! Дай мне силы излечить мистера Икса. Пожалуйста!

Наверное, никогда еще артефакт не слышал такого заклинания, но программа, заложенная в него великим магом-артефакторщиком прошлого, наделила Амодей зачатками если не разума, то некоего подобия инстинктов, отголоском способностей своего создателя. Благодаря этому он мог устанавливать контакт с венцами белых дам, которые тоже были разумными артефактами.

Ничего этого Летта не знала, она просто молилась, чтобы Амодей ее услышал, и браслет отозвался. Он сжался, и по руке побежал ледяной огонь, который сконцентрировался на кончиках пальцев, и Летта поняла, что надо делать. Она прижала дрожащие пальцы к ужасной рваной ране на шее колдуна. Как он оставался до сих пор жив – Летта не представляла.

– Получись, только получись! – шептала она, и рана под ее рукой затягивалась, исчезая прямо на глазах. – С ума сойти, – прошептала Летта, с недоверием ощупывая шею колдуна. – Получилось? Спасибо! Спасибо!

Она вновь поцеловала браслет, и он отозвался легкой пульсацией.

Мистер Икс открыл глаза.

– Ох, зря ты это сделал, – угрожающе произнесла Летта, с улыбкой глядя на альбиноса.

– Что именно? – прохрипел тот.

– Очнулся! – И Летта, наклонившись, поцеловала мужчину в лоб, потом в щеки, а затем, шмыгая носом, плача и смеясь, начала оттирать кровь с лица и шеи лежащего колдуна подолом своего платья, приговаривая при этом: – Живой, боже мой, живой! Как ты меня напугал. Я бы тебя убила, если бы ты умер.

– Хватит, ну хватит сырость разводить, – бурчал смущенный мистер Икс. – Госпожа моя, я так рад тебя видеть! – наконец-то признался он и нежно поцеловал кончики девичьих пальчиков. А потом, плюнув на условности, сгреб Летту в охапку и прошептал на ухо: – Спасибо, девочка!