Невеста Смерти - [72]

Я в отчаянии всплеснула руками. Что же делать? Как мне до него достучаться? Фолкнор уже потянулся к пуговицам рубашки, когда я вспомнила про револьвер в моем кармане. Я достала его и попыталась постучать по стеклу, которое оказалось неожиданно прочным, металлической рукояткой. На этот раз звук получился более громким.

Фолкнор замер, нахмурился и озадаченно повертел головой, пытаясь понять, откуда идет звук. Я постучала снова, но это ему не помогло. А потом он вдруг недовольно закатил глаза, подошел к двери и распахнул ее.

— Мама? Что так поздно? Я думал, ты давно спишь.

Я оторопела от того, насколько хорошо мне оказалось слышно то, что произносилось в его комнате. Похоже, этот потайной ход был спроектирован для того, чтобы шпионить за обителями замка. Интересно, сколько еще здесь таких «окошек»?

— Я ждала, когда ты изволишь явиться в свои комнаты, — недовольно процедила госпожа Фолкнор, без приглашения проходя в гостиную.

Шед обреченно вздохнул и закрыл за ней дверь.

— Было много работы. Ты знаешь, в районе Окдора бушует эпидемия, нужны сильные зелья. Боюсь, завтра большую часть дня тоже придется провести в лаборатории.

— Конечно. Особенно если тратить половину вечера на глупые авантюры в компании этой южной девчонки.

Моя рука с револьвером медленно опустилась вниз, когда я поняла, что речь сейчас пойдет обо мне. Я понимала, что подслушивать такие разговоры нехорошо, но не могла удержаться. Может быть, я смогу понять, чем так не угодила будущей свекрови?

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, мама, — холодно отозвался шед, проходя от двери к зеркалу и забирая свой стакан, в котором еще оставалось достаточно напитка.

Госпожа Фолкнор осталась стоять на месте, почти посередине комнаты, скрестив руки на груди и сверля сына взглядом.

— А я не понимаю, какую игру затеял ты. У нас насчет этой девчонки были вполне определенные планы. Ты женишься на ней, она рожает тебе ребенка, после чего мы от нее избавляемся, пока южные жрецы не почувствовали себя тут хозяевами. Глупые засады в темных комнатах с залезанием в шкаф в этот план не вписываются!

Я почувствовала, как внутри все немеет. Револьвер наверняка упал бы на пол, если бы до этого я не опустила руку с ним в карман. Я попятилась назад, но тут же уперлась в стену и даже не ощутила ее холода. Взгляд словно приклеился к лицу Фолкнора, который слегка поморщился, услышав слова матери.

— Это был твой план, мама, — тихо ответил он. — Я на него не соглашался.

— Но ты не спорил.

— На споры уходит много времени и сил, они бесполезны. Ты и так прекрасно знаешь, что я не люблю бессмысленного насилия.

— Но ты согласился, что южный жрец использует дочь, надеясь стать здесь хозяином.

— Это было очевидно, да, — на этот раз не стал перечить шед. — И когда она высказала желание приехать сюда, я был уверен, что она с отцом заодно. Но теперь я знаю ее лучше. Она здесь ни при чем. Ее используют вслепую. Она просто пешка в их игре, которой не жалко пожертвовать, разменная монета.

— Вот этого я и боялась, — госпожа Фолкнор сокрушенно покачала головой. — Ты привязался к ней. И тебе стало ее жалко. Поэтому я не хотела, чтобы ты морочил всем голову со своим трауром. Надо было жениться сразу. Она бы уже ждала твоего ребенка.

— Да она сама еще ребенок, мама! — неожиданно огрызнулся Фолкнор, резко обернувшись к матери. — Неужели ты этого не видишь? Просто ребенок, который считал себя взрослым, а потом вдруг узнал, как на самом деле выглядит мир взрослых людей. Узнал, что в нем тебя предают и продают самые близкие, и твоя жизнь ничего не стоит. Тебя могут просто отдать чужому мужчине, который сможет делать с тобой все, что захочет. И хоть она храбрится и пытается делать вид, что готова все это принять, уверен, она в ужасе от мысли, что ей придется спать со мной. Может быть, сейчас уже не в таком ужасе, но когда только приехала — была. И если бы я женился на ней тогда и потребовал своего, боюсь, она бы или рыдала всю ночь, или молча терпела, а рыдала бы потом. В любом случае я бы чувствовал себя скорее насильником, чем мужем.

— Ничего бы с ней не сделалось, — все так же холодно и резко заявила госпожа Фолкнор. — Потерпела бы. Не она первая, не она последняя. Сама захотела послушания. Вот пусть бы и наслаждалась.

Фолкнор покачал головой.

— Да уж, редко кто бывает так жесток по отношению к женщине, как другие женщины, — пробормотал он, одним большим залпом приканчивая содержимое своего стакана. — Казалось бы, вы должны лучше понимать боль и страхи друг друга, больше жалеть друг друга.

— Зато ты у нас жалостливый, — едко заметила госпожа Фолкнор. — Если даже семья ее не пожалела, почему ты должен? Лучше бы ты мать родную хоть раз пожалел! Думаешь, мне не больно смотреть, как ты угасаешь?

На этой фразе в ее голосе впервые появились эмоции, мне даже показалось, что ее глаза заблестели от непролитых слез, но я не могла быть уверена.

— Ты посмотри на себя!

Она сделала приглашающий жест, и Фолкнор, все еще стоявший у столика с напитками, снова повернулся к зеркалу и поднял мрачный взгляд на свое отражение. На мгновение мне показалось, что он посмотрел мне в глаза, но я напомнила себе, что он меня не видит.