Невеста Смерти - [62]

— Точно, — я нервно усмехнулась. — Пишет кому-нибудь и упоминает дядю Таона.

Фолкнор непонимающе нахмурился.

— Кого?

— Никого, — отмахнулась я. — Я имею в виду, что он использует какой-то шифр. Ничего не значащие для стороннего читателя фразы, которые дают понять, что требуется выйти на связь.

— Надо это попробовать. Но мне понадобится ваша помощь. Я могу намекнуть об этом Ронану при лакее…

— И вашему камердинеру, — настояла я. — Никого нельзя исключать.

— Хорошо, если вы настаиваете. Возьмете на себя юношу с родинкой? А заодно Форта и Мари. Они тоже подходят под ваше описание. Вы с ними всеми общаетесь чаще, чем я.

— Я не думаю, что Форт в этом замешан, — запротестовала я.

— Но никого нельзя исключать…

Он выразительно посмотрел на меня, а мне оказалось нечего возразить.

— Хорошо, я скажу им обоим, — согласилась я.

На этом наш коварный план можно было считать составленным, и ему настала пора уходить, но Фолкнор медлил, как будто размышляя над какой-то идеей, связанной со мной. А потом неожиданно предложил:

— Хотите посидеть со мной в засаде?

Я отчаянно пожалела, что у меня не такие подвижные брови, как у него. Возможностей моей мимики определенно не хватало, чтобы выразить все мое изумление, а слов я тем более найти не могла.

— Мало ли сколько придется ждать, — снова улыбаясь одними глазами, пояснил Фолкнор. — А ждать одному ужасно скучно. Вы бы могли составить мне компанию. К тому же, это ваш план.

Называя план моим, он чересчур преувеличил, но… это оказалось очень приятно. Еще никогда ни один мужчина не доверял мне что-то столь серьезное, как план поимки шпиона. О том, чтобы участвовать в его разоблачении, и говорить не стоит.

Я почувствовала смесь возбуждения и радостного предвкушения, а мои губы вновь растянулись в улыбке.

— С удовольствием, шед Фолкнор.

— Тогда договорились. Доброй ночи вам, Нея.

И с этими словами он снова взял мою руку в свою и вежливо поцеловал. К собственному удивлению я осознала, что мои пальцы сжались, не желая отпускать его как всегда холодную ладонь. Я чувствовала, что должна сказать или сделать что-то еще, как-то дать ему понять, насколько приятно мне было то, что он разговаривал со мной, как с равной. На несколько блаженных минут я забыла о незавидной участи, что ждет меня впереди.

Но потом я вспомнила и слов так и не нашла. Лишь снова сжала его руку и отпустила.

— И вам доброй ночи, шед.

Глава 19

Я вновь не спала полночи. Все думала о том, что сказал мне Фолкнор. Крутилась в постели с боку на бок, вспоминая то как он говорил о Линн, то его слова о ядовитой природе верховных жрецов. Какая-то часть меня все еще бунтовала против того, что мою жизнь так легко ставили на карту, даже не спросив меня. Другая часть напоминала, что я сама отказалась от права решать за себя. И то, что я никогда не ожидала оказаться в такой ситуации, дела не меняет. Третья часть твердила, что нельзя губить другого человека, спасая свою жизнь. Четвертая задавалась вопросом, а не поступлю ли я так же, если обману Фолкнора, а потом сбегу от него. Все эти противоречивые голоса спорили в моей голове, не давая не то что спать, а даже спокойно лежать.

В конце концов я встала, накинула теплый халат и зажгла свет в комнате. Не верхний, а только лампы у кровати и на письменном столе. На столе лежала моя диадема, которую жених велел снять. Конечно, я и раньше снимала ее на ночь, но все равно вопреки всем доводам рассудка сейчас прислушалась к себе, пытаясь почувствовать разницу. Почувствовать Силу. Конечно, ничего нового я не ощутила, но все равно решила убрать диадему подальше. Надо мне привыкать ходить без нее.

Я снова прошлась по комнате, думая теперь о других вещах. Я вспоминала, как шед разговаривал со мной, провожая до комнаты, как смотрел, когда говорил, что не хочет выглядеть чудовищем в моих глазах. Как он стоял совсем рядом сначала на крыше и потом у моей двери. Прикосновение холодной руки и теплых губ к тыльной стороне ладони, его запах, его голос. Сюда же влезли и воспоминания о ярмарке: как мы шли сквозь толпу веселящегося народа, и я держалась за его локоть. Я пыталась понять, что чувствую к нему. И представить, что чувствовала бы, познакомься мы при других обстоятельствах. Например, на том балу в королевском дворце в прошлом году. Но в сердце и голове царил сумбур.

Ночь, тишина и одиночество всегда меняют восприятие. Мысли, которые ни за что не пришли бы в голову при дневном свете, ночью невозможно из нее выгнать. Я меряла комнату медленными шагами, прокручивая в голове все события вечера, и задумчиво водила кончиками пальцев по губам, пока вдруг не осознала, что пытаюсь представить, каким был бы поцелуй жениха. Нежным и деликатным, как его прикосновение к руке? Грубым и жестким, как его поведение за первым ужином? Я не могла этого вообразить, потому что за всю жизнь целовалась только с Роаном и не сказать чтобы часто. Хоть мы и были помолвлены довольно долго, за нами всегда пристально следили, поэтому ему редко удавалось улучить момент. А когда удавалось, его поцелуи неизменно были торопливыми, страстными, напористыми. Мне казалось, что Фолкнор — такой спокойный, сдержанный, порой отстраненный — должен целовать иначе.