Невеста рока. Книга 1 - [124]

И вот в девятнадцать лет Певерил оказался бездомным и с горбатой сестрой на руках. Живопись и продажа картин давали лишь небольшие случайные заработки, поэтому юноша поступил на работу к мастеру по изготовлению картинных рам в Чипсайде. Брат с сестрой ютились в жалких меблированных комнатах. Певерил ясно понимал, что его больная и хрупкая сестра не перенесет еще одну зиму в городе. И он принял решение покинуть Лондон и отвезти Элспет в деревню, к тетке их матери, миссис Инглби, у которой они гостили раза два еще в счастливом, безоблачном детстве. Певерил был уверен, что тетушка позаботится об Элспет и позволит ей остаться в Уайтлифе, где на свежем воздухе девушка сможет восстановить свое угасающее здоровье.

— Как это было глупо с моей стороны! — проговорил юноша. — Ведь сперва надо было удостовериться, что тетушка еще жива. Но поскольку я не слышал о ее смерти, то счел само собой разумеющимся, что мы застанем ее дома в добром здравии.

А после все случилось так, как уже было рассказано Сен-Шевиоту. Неблизкий путь от Лондона до Монкз-Рисборо отнял у молодых людей все сэкономленные ими деньги; во время поездки Элспет совсем занемогла, а потом несчастные брат и сестра узнали, что миссис Инглби умерла и ее дом продан другим людям.

— Это я виноват, я ускорил смерть моей любимой сестры, — закончил свой рассказ Певерил.

— Чепуха! — грубо возразил ему барон. — Девушка уже была обречена, однако мне хотелось бы, чтобы вы рассказали о ее даре пророчества. Верно ли, что она действительна обладала таким сверхъестественным даром, или все, что я слышал, было бредом умирающей?

— Это не бред, — ответил Марш. — В ней развился этот дар еще в детстве. К примеру, она предсказывала мне, какие отметки я получу в школе по некоторым предметам. Увы, она также предсказала кончину нашей матери, но тогда ей никто не поверил.

— Значит, вы считаете, что, возможно, она права и я женюсь на женщине с золотисто-рыжими волосами… и в течение года… — произнес Сен-Шевиот, вставая и оглушительно смеясь.

— Совершенно верно, сэр. Так и будет.

Лорд облизнул губы.

— Посмотрим!

— Могу я теперь удалиться, сэр?

— Куда?

— Я больше не могу злоупотреблять вашим любезным гостеприимством.

— Вы не хотите остаться, чтобы увидеть, как тело вашей сестры предают земле?

Певерил пожал плечами.

— Да… безусловно, мне надо это сделать, но после…

— А после вы уедете в Лондон, чтобы там умирать с голоду?

— Если я могу работать ими, то не умру с голоду, сэр, — гордо произнес Певерил, показывая свои изящные, прекрасной формы руки.

Сен-Шевиот, сцепив руки за спиной, сердито посмотрел на юношу, который, хотя и был довольно высок, достигал ему лишь до плеча.

— Интересно, насколько вы искусны в живописи? — капризно растягивая слова, осведомился барон.

Певерил, похоже, не слышал его. Он смотрел в одну точку безжизненно-печальными, покрасневшими от слез глазами. У него не стало сестры, его единственной любви и заботы всей его жизни. Он не сможет изображать жизнь теперь, когда Элспет больше в ней не существует. Он страшился печального одиночества. Когда-то Элспет предсказала ему, что в юности он повстречает огромную любовь и обретет великое счастье. Но теперь это казалось почти невозможным… Да и сердце Певерила пока еще ни разу не забилось сильнее при виде какой-нибудь женщины. Ибо вся его любовь была обращена к сестре.

Громкий голос Сен-Шевиота вывел его из раздумий:

— Предположим, я оставлю вас здесь, в Кадлингтоне, и предоставлю вам все необходимое для того, чтобы вы написали мой портрет? Ибо настало время, чтобы мой портрет висел на этой стене, среди портретов моих предков… — И он сардонически засмеялся. Этот смех показался Певерилу скорее зловещим, чем веселым. Однако в Певериле пробудился художник, когда он внимательно рассмотрел внешность барона. Действительно… портрет лорда Сен-Шевиота должен быть написан яркими красками и на огромном полотне, в полный рост. — Ну что? — прогремел лорд.

— Я с удовольствием написал бы ваш портрет, сэр, — произнес Певерил, и его серые глаза смотрели на старшего собеседника с выражением спокойной, невозмутимой уверенности, что Сен-Шевиот нашел весьма забавным. Внезапные капризы всегда были его большим удовольствием. Посему не было ничего необычного в том, что он решил заказать портрет несчастному юноше, который находился в бедственном положении в начале карьеры художника.

— Итак, вы останетесь в замке, и время от времени я буду позировать вам, чтобы вы смогли написать мой портрет, — заявил лорд. — Кто знает, может, в вас скрыт гений? Посмотрим. Возьмите бумагу и цветные мелки, отправляйтесь в вестибюль и нарисуйте портрет кого-нибудь из моих гостей, неважно чей. А потом принесите его мне.

Певерил согласился с какой-то страстностью. Ибо в последние годы, работая в лавке, не имел ни времени, ни желания проявить свой талант. А тут ему захотелось доказать лорду Сен-Шевиоту, что он действительно настоящий художник.

Он отсутствовал час, во время которого барон немного вздремнул, разомлев от тепла камина и винных паров. Когда его светлость открыл глаза, то увидел стоящего рядом с ним юношу. Певерил с учтивым видом протянул ему листок бумаги — эскиз мужской головы, сделанный углем. Сен-Шевиот тут же узнал сэра Джеймса Барнетта — холостяка средних лет, приехавшего к нему в замок для участия в охоте. Отличительные черты лица Барнетта были переданы художником безошибочно: крупные широкие ноздри, продолговатое лицо, двойной подбородок, мешки под глазами и довольно безвольное выражение лица, очень напоминающее баранье. Сен-Шевиот разразился хохотом.