Невеста Рейвенсдена - [22]

От ее резкого движения лошади, которые до этого момента послушно стояли рядом, вскинули головы. Медок нервно дернулась и едва не встала на дыбы, а вороной Рейвенсдена коротко заржал и попытался броситься в сторону, но был одним движением приведен в покорность. Рейвенсден прикрикнул на жеребца и, поймав уздечку, успокоил кобылу.

– С вами все в порядке? – довольно грубо воскликнул он.

Чувствуя себя полной идиоткой, Сара выпалила в ответ также резко:

– Конечно, в порядке.

На самом деле в ее словах не было ни капли правды. Она чувствовала себя ужасно, все внутри у нее дрожало, руки с трудом держали поводья. Бедняжка все на свете бы отдала, чтобы попасть домой, но у нее еле хватало сил прямо держаться в седле.

– Простите, что закричал, – проговорил Рейвенсден уже спокойнее. – Боялся, что вы не сумеете удержать лошадь.

Он отпустил уздечку и протянул ей шляпку, ярко-зеленое перо которой было повреждено во время его стремительной схватки с конем. Сара вдруг сообразила, как легко и моментально, одной рукой он справился с огромным животным. Сознание его силы привело ее в трепет. Она нахлобучила шляпку на растрепавшиеся кудри и в упор посмотрела на него.

– Мое здоровье тут ни при чем, – заявила она. – Это мое… мое чувство собственного достоинства оскорблено, милорд. Как вы посмели высказать такое низкое обвинение?

У него широко раскрылись глаза.

– Господи, я ни в чем не обвинял вас!

– Я прекрасно это понимаю и надеюсь, что вы не подозреваете меня в намерении…

– Да, можете не стараться подобрать пристойный эвфемизм, мисс Линлей. Боюсь, моя неделикатность вызывает у вас негодование. Мне остается только еще раз извиниться. Ваши участливые вопросы заставили меня поверить, что вы предпочтете искренний ответ.

Сара задохнулась от гнева:

– Это не был искренний ответ, сэр. Это было откровенное оскорбление женщин!

Рейвенсден наклонился и поймал ее яростно жестикулирующую руку.

– Нет, это не так. И я совершенно согласен с вами, что есть мужчины, пытающиеся с помощью насилия получить себе жену. Но я говорил об особом типе чрезмерно предприимчивых особ женского пола, с которыми вы, к счастью, не сталкивались.

Когда она попыталась вырвать руку, пальцы его напряглись и он прямо посмотрел ей в глаза. В ту же секунду его голос стал очень низким, мягким и на редкость серьезным:

– Мисс Линлей, когда вы попросили у меня объяснений, я не хотел так жестоко расстроить вас. Знаю, я был ужасающе прямолинеен. Пожалуйста, простите меня.

– Я… – Она не могла продолжать. Теплота и нежность его голоса доконали ее. Она готова была расплакаться и одновременно хотела продолжать обвинять его за те омерзительные слова, которые он посмел сказать. – У меня в голове не укладывается, что мы могли вообще говорить на такую тему, – наконец в явном замешательстве выдавила она.

– И неудивительно, – пробормотал Рейвенсден. – К сожалению, с нашей первой встречи я, кажется, все время расстраиваю вас и все время вынужден извиняться. – Он отпустил ее руку и указал на дорожку: – Может, поедем? Полагаю, мисс Линлей, вы хотите как можно скорее попасть домой.

Она не нашлась, что ответить, и молча поехала вслед за ним через поле по направлению к Гранжу. Медок, словно почувствовав настроение хозяйки, уныло брела по дорожке.

Сара никак не могла успокоиться. Ко всем противоречивым чувствам, бушевавшим у нее в душе, прибавилось и чувство вины. Наконец она рискнула взглянуть украдкой на Рейвенсдена, ехавшего впереди. Ее мучила совесть, что она не только не приняла его извинений, но даже не ответила ему.

– Я понимаю, почему вы могли составить обо мне неверное мнение, милорд, – начала она, глядя в одну точку между ушей лошади, и, проглотив комок в горле, отважно добавила: – Вы, наверное, считаете меня законченной истеричкой.

– Нет, – произнес он отрывисто. – Не считаю.

Нежной и страстной, паникующей от его близости и совершенно лишенной женских хитростей, добавил он про себя, но не истеричкой. Сегодня ему не разгадать окружающую ее тайну, не очень это приятное занятие – отрывать крылышки у беззащитной бабочки. Какой бы страшный секрет ни скрывался за ее моментальными сменами настроения – от восхитительно естественного до неожиданной паники, она вынесла достаточно для одного дня. Он не мог больше давить на нее.

К тому же стало совершенно очевидным, что ее страхи, вызванные каким-то случаем в прошлом, не имеют никакого отношения к шпионажу. Или контрабандистам. Не надо обладать излишней проницательностью, чтобы увидеть, как усердно избегает она близкого физического контакта. С любым мужчиной или только с ним, старался понять он, вспоминая их первую встречу. А почему, собственно, его это так волнует? У него и своих забот хватает. Это его решительно не касается.

Так почему же он не мог оставить ее и уехать, мрачно спрашивал себя Ник. Почему было так мучительно ждать, когда же появятся красные кирпичные стены поместья Сары, ворота и Фиггинс возле них, чтобы наконец иметь возможность повернуться к ней и спросить:

– Так что?

– О чем вы? – уныло спросила она.

– Так что, моя невоспитанность вызывает у вас отвращение?