Невеста по фотографии - [44]

– Мы скоро вернемся! Вы поправитесь, и мы обязательно сходим на кладбище вместе! Я оставила вам еду, пожалуйста, пообедайте! – сказала Подыль, держа руку старика, но, почувствовав на себе взгляд Тхэвана, обернулась.

Когда их взгляды встретились, муж спешно отвел глаза. Иногда Подыль чувствовала, что Тхэван наблюдает за ней, когда они остаются со свекром наедине. Видимо, он следит за тем, как хорошо она справляется с ролью невестки.

Тхэван и Подыль поднялись в повозку, переполненную людьми, – все направлялись в церковь. В их числе были и Чэсон с семьей. С самого раннего утра сильно пекло солнце.

– Энто как ты в такое пекло?! Попроси мужа купить тебе зонтик! – сказала громко мама Джули так, чтобы сидевший напротив Тхэван ее услышал, и прикрыла своим зонтиком Подыль.

– Дык где же мне им пользоваться? – поспешно ответила девушка.

Повозка ехала по той же дороге, по которой в день свадьбы приехала Подыль. Она невольно подумала о Сонхве, с которой они расстались на этом пути и с тех пор ни разу не виделись. Она могла бы попросить маму Джули сообщить ей новости, но не хотела, ведь даже если бы подруга была в беде, Подыль все равно никак не смогла бы ей помочь. Единственное, на что она надеялась, каждый раз вспоминая Сонхву, перед которой чувствовала себя в долгу, – это что Сокпо завязал с прежним образом жизни.

Вслед за Тхэваном Подыль сошла с повозки на развилке, ведущей к церкви. До вокзала нужно было идти двадцать-тридцать минут. Когда повозка скрылась из виду, Тхэван взял из рук Подыль корзину.

– Чего туда можно было в таком количестве напихать? – пробубнил под нос он, почувствовав вес своей ноши.

Даже налегке Подыль еле поспевала за мужем. Шелковый наряд прилипал к телу, а ноги, казалось, вспрели от носков. Дойдя до станции, Тхэван поставил перед женой корзину и отправился покупать билеты. Стоя рядом с корзиной, Подыль свежим взглядом посмотрела на станцию Кахуку, на которой оказалась снова спустя четыре месяца – время, пролетевшее так быстро и одновременно тянувшееся так медленно, за которое она словно стала совсем другим человеком и в то же время ничуть не изменилась.

На станции было шумно и многолюдно. Здесь собрались прибывающие и отбывающие, встречающие и провожающие. По одному лишь взгляду можно было понять, что это рабочие с плантаций и их семьи. Малочисленные белые люди были либо хозяевами плантаций и членами их семей, либо туристами, приехавшими на живописные пляжи. Все они ехали в вагонах первого класса, проезд в которых стоил как три дня работы в полях или как десять дней стирки, которой занималась Подыль, надрывая плечи и спину.

«Сколько ж они зарабатывают, раз могут себе позволить потратить столько за проезд?»

Подыль стояла, глядя в сторону вагонов первого класса, но, услышав раздавшийся за спиной крик, обернулась. За ней стояла тележка, доверху груженная чемоданами. Подыль торопливо взяла корзину и отошла в сторону. Тележку толкал гавайец, а рядом с ним, видимо, шагал, раздавая указания, хозяин, мужчина-хаоле. Следом за ними шли жена, держащая за руку девочку, и кормилица с младенцем на руках. Люди не давали им пройти, и они остановились перед Подыль. Жена смотрела на ребенка и беседовала о чем-то с кормилицей.

Подыль остановила свой взгляд на стоявшей рядом с ней девочке. Девушка впервые так близко видела ребенка хаоле. С кудрявыми, золотого цвета волосами девочка пристально смотрела на Подыль своими зелеными глазами. Она была словно неживая. Поймав взгляд девушки, девочка высунула язык. Начав баловаться, она наконец-то стала походить на обычного ребенка. Подыль тоже в шутку показала ей язык в ответ. На этот раз девочка высунула язык, подняв обеими руками уголки глаз. Посчитав эту гримаску милой, Подыль достала из корзины вареное яйцо и протянула ребенку. Когда девочка не взяла подарок, а только, не отрываясь, смотрела на него, девушка положила яйцо ей в руку. Девочка потянула маму за юбку, показала на яйцо и на Подыль. Жена хаоле окинула девушку взглядом, нахмурилась, выхватила яйцо и бросила его на землю. Подыль ахнула.

– Но? Почему? Почём ж так…

Подыль кинулась торопливо поднимать с земли яйцо, но знакомый ботинок его раздавил. Тхэван был невероятно зол.

– Ужли не жалко?..

Подыль, казалось, вот-вот заплачет. Тхэван подхватил ее корзину и, оставив девушку одну, широкими шагами направился к поезду. У Подыль не было времени на размышления, поэтому она последовала за мужем. Проезд в вагоне третьего класса, в толкотне из людей и чемоданов, стоил тоже больше одного доллара. Они сели на конечной станции, поэтому свободные места еще были. Подыль села у окна, а рядом с ней устроился Тхэван. Он собирался поставить корзину в ноги, но Подыль выхватила ее и водрузила себе на колени. Она боялась, что из корзины что-нибудь выпадет.

– Почём та женщина выбросила яйцо? Хаоле что, не едят яйца? – спросила Подыль, желая на самом деле узнать, зачем Тхэван раздавил их еду, но начав с этого.

Он посмотрел на жену, а затем ответил:

– Потому что ты ей его дала.

– Что? Как это понимать? Она что, испугалась, что я дам отраву?

С холодной усмешкой Тхэван оборвал ее: