Невеста наемника - [56]

— Сам — то ты, тоже не больно молодой, — обиделся конюх. — Как и дожил — то до таких дней, ворюга старый?

— Неужели и у тебя коня украл? — догадался я.

— Лучшую кобылу рыцаря Йоргена свел, — сплюнул Томас. — Не Йохана, а еще старого Йоргена, деда госпожи Кэйтрин. — Осмотревшись по сторонам, предложил: — Господин Артакс, может, прибьем ворюгу? Дайте ему разок по башке, а я добью. Я бы его сразу и прикопал. Вон, рядом с теми, — кивнул он на холмик, проросший свежей травой, под которым лежали обидчики Курдулы. — Или припрячем, а после закопаем.

Зарко с удивлением посмотрел на могилу, почесал затылок. Уже без улыбки сказал:

— Прибить — много ума не надо. А я хозяину твоему помочь хочу.

— Коней красть? — свирепо зыркнул глазами Томас. — Что ты еще умеешь?

— Кто знает старик, что в дороге может понадобиться. Может, тот конь, которого я скраду, тебе жизнь спасет, — изрек цыган, пристраивая кобылкук аллюру Гневко.

— С такими помощниками и врагов не надо, — еще раз сплюнул конюх, тронул Кургузого и поехал вперед.

Мы шли с Зарко стремя в стремя.

— Решил с нами ехать? — поинтересовался я. — А как с выездом угадал?

— Я же говорил — долг за мной, — ответил цыган. — А угадать не трудно. Знал, что откладывать не станешь, вот и поехал.

— Наис, — поблагодарил я.

— Всем ты хорош, рыцарь, но об одном попрошу, не говори по — цыгански, — захохотал Зарко. — Спасибо за уважение — но как услышу, животик надрываю.

— Ну вот, а я старался, запоминал, — с легкой досадой сказал я.

— Молодец, что старался, — похвалил меня Зарко. — Пригодится. Если гаджо хоть два слова, по — нашему знает, его и обманывать совестно. Это как ребенка обмануть!

— Понятно, — улыбнулся я. — Расскажи лучше, как ты кобылу у рыцаря украл.

— Так просто же! — оскалил цыган белоснежные зубы. — Иду я как — то по лугу, иду, а тут кобыла пасется. Ну, прямо — таки просит, чтобы украли. Как же ромало мимо белой кобылы пройдет? Я и украл!

— Да что ты врешь — то? — возмутился Томас, приостанавливая Кургузого. — Все не так было.

Ишь, а вчера говорил — старый я, глухой, с памятью плохо. Услышал, хоть и впереди был.

— Из конюшни нашей кобылу украл, — сообщил Томас. — Уж как я ее холил, лелеял, а он… Ночью пришел, словно вор! Тьфу ты — так он и есть вор! Меня господин Йорген, Царствие ему Небесное, арапником отходил. Рыцарь на этой кобыле должен был на турнир ехать, пришлось новую покупать.

— Правильно сделал, что отходил! — хохотнул Зарко. — Ты же вместо того, чтобы конюшню стеречь, ухажера Курдулы ловил! Скажи спасибо, что я всех лошадей не скрал.

— Ухажера — то хоть поймал? — поинтересовался я. Весела жизнь была у Курдулы с Томасом, есть чего вспомнить!

— Поймал, как не поймать, — рыкнул Томас. — Когда поймал, так его отходил — вспомнить приятно! Мне хоть разорвись было — тут конокрад кобылу воровать хочет, а там хахаль, — пожаловался старик.

Зарко склонился к луке седла, с легким смешком пробормотал что — то по — цыгански. Я понял лишь одно слово — «хохавэса».

— Почему врет? — заинтересовался я. Встретившись с укоризненным взглядом цыгана — мол, коли хоть что — то и понимаешь, молчал бы, покачал головой: — Начал, так досказывай.

— А врет он, что ухажера поймал! — сообщил цыган. — Ни кобылу не устерег, ни хахаля, да еще и арапника отведал.

— Зарко, а ты с тем хахалем, не в доле ли был? — спросил я. — Он Томаса отвлекал, а ты в конюшню лез? Или, а хахаль — то, он вообще — то был? — догадался вдруг я.

— Ты про то у мужа спроси, — уклончиво предложил цыган. — Я ведь по кобылам мастак, не по бабам.

— Ах ты, сволочь! — вскипел вдруг Томас. Вытащив топор, старик повернул Кургузого на цыгана. — Да я тебя прямо щас зарублю!

— Гей! — дернул поводья Зарко и кобыла понеслась вперед. Томас, размахивая топором, ринулся следом.

— И — гго! — буркнул мне Гневко. Дескать — кобылка от него никуда не денется и далеко не уйдет. Так что, чего напрягаться?

Я был согласен с жеребцом. Главное, чтобы старики друг друга не убили. Но не должны. Томас, возможно, и зарубил бы обидчика, если бы догнал, но не догонит. Не потянет Кургузый мерин против горячей кобылки.

Компания у меня подобралась — конюх и конокрад! Я, разумеется, сам виноват, что разбередил в Томасе старую обиду, но откровенно — сделал это нарочно. Пусть лучше спутники свои претензии друг другу сразу выскажут, побегают немножечко, устанут и успокоятся.

И, действительно, скоро цыган и конюх сбавили скорость. Верно, догадались, что не стоит раньше времени морить коней и мы с гнедым, не особо напрягаясь, догнали стариков. Когда гнедой поравнялся с мерином, я снял баклагу и протянул ее запыхавшемуся конюху. Прежде чем отдать, сказал:

— Топором не размахивай. Будешь махать от всей дури— мерину уши отрубишь.

— Да я это… — засмущался старик, пряча топор за пояс и принимая трясущимися руками посудину с водой.

«А ведь мое упущение! — посетовал я. — Не проверил, как старый хрыч топор повезет. Надо было проследить, чтобы чехол какой — нибудь сшил!»

Вздохнув, как бывалый солдат при виде бестолкового новобранца, принял обратно баклагу. Забавно, но за все время пребывания в Силингии сам ни разу не пользовался флягой, зато не раз давал ее другим.