Невеста Крылатого Змея - [26]

Леда даже чуть себе язык прикусила после таких жутких слов.

— Да, вы что, бабушка? Я же ни сном не духом, никакого ребенка у меня нет, ни с кем я не ругалась. Просто родилась в понедельник, в день Луны, так уж считается. И больше ничего общего. Один разочек только с Луной и заговорила в лесу, матушкой назвала в шутку. Просто так, как в заговоре одном.

— Заговоры зря не сказывают, еще при луне да с горячей крови!

— К-какой крови?

— Да, с той самой, что второпях по жилкам бежит, видать, на волю просится. Все невтерпежь вам, молодайкам, знаю я!

Тут Леда совсем растерялась и расстроилась. Стояла перед избой, опустив голову, изо всех сил сдерживая слезы.

— Бабушка, помогите, очень вас прошу, мне надо домой. У меня мама будет волноваться, подумает, что меня в лесу убили. И папа будет себя винить, что устроил на такую работу. Начальника еще по судам затаскают, а он хоть и скользкий тип, а ничего плохого мне не сделал.

Ничего другого не придумав, Леда упала на колени и склонилась головой чуть ли не до самой земли. Старуха тут с кряхтением поднялась, ковыляя обратно в избу.

— За мной ступай! Думать буду, спрошу еще кой-кого, как с тобой лучше поступить. Пока у меня побудешь, а там я уж решу. Голодна, небось, долго по лесу шаталась?

— Нет-нет, спасибо, я есть не хочу. Только устала.

— Ну, коли так, спать ложись. Утро вечера мудренее.

Нехотя забралась Леда по чахлой лесенке в темное нутро избы. Пахло грибами и сухой травой, огня никто не зажигал. Старуха молча указала гостье на широкую лавку в углу, и девушка смирно прилегла на старенький овечий тулуп. Назревала ночь…

Прикрывшись краешком ветхой овчины, Леда тщетно силилась разглядеть в полумраке убранство избы. Чистенько вроде, паутины не видно, от лавки старым деревом тянет. Сама же хозяйка копошилась у печки, стучала ухватами, что-то бурча под нос. Какой уж тут сон! Но глаза сами закрывались, тело просило отдыха, а ум желал немного отвлечься от суматохи странного дня. Вскоре Леда задремала. А вот проснулась от монотонного пения за окном, голову от лежанки тотчас приподняла и прислушалась. Чужой, вроде как мужской грубый голос уныло тянул простую мелодию:

— Скрипи нога, скрипи липовая, все люди спят, все звери спят, один я не сплю, по ночам брожу…

Затрещали половицы у порога, и кто-то тяжелый грузно ввалился в избу:

— Здорово, мать! Кто у тебя есть? Кажись, девкой пахнет!

Леда сонно моргала, пытаясь полностью закутаться в свой тулупчик, отползти подальше к стене. Вошедший человек был велик ростом и широк в плечах, настоящий великанище, как только в этой низкой избенке помещался. А вот вместо ноги у него была деревяшка, это Леда почти сразу сообразила, когда чужак приблизился к ее лавке, неловко заваливаясь на целую конечность. Опирался мужик при этом на здоровенную палку, что сама прежде жила стволом молодой березки.

— И, правда, девка! Молодая, ладная…

Здоровяк шумно потянул воздух носом, громко фыркнул и усмехнулся недобро, зависая над скорчившейся под овчиной девушкой.

— Себе возьму. Женой сделаю.

И тут старуха неожиданно громко и властно подала голос из своего угла:

— Остынь, Михей, может, не про тебя товар! Не решила я еще с ней…. Иди лучше, варева похлебай, да ложись-ка отдохни. Устал, небось.

Чувствуя с тоской, как сильные ручищи бесцеремонно сдергивают с нее подобие одеяла, Леда решительно поднялась и села на лавку.

— Чего вы пристали ко мне? Вы здесь кто? Хозяин? Ну, так я в гостях у вас, имейте совесть и проявите уважение. Я из другого мира, совсем не сказочного, а тут у вас заблудилась немножко и скоро меня бабушка отправит домой. Ведь, правда, же? Да?

Леда с отчаянной надеждой глянула на старуху, что, оказывается, полночи вертела колесо деревянной прялки, наматывая на веретенце тонкую шерстяную нитку.

— О чем это девица толкует? Вразуми-ка меня, мать, сам я не домыслю.

Чужак ли, хозяин круто повернулся к той, что упрямо называл матерью. Бабка отложила свою работу и уперлась сухими, сморщенными кистями в свое сиденье, хмуро поглядывая на Леду.

— Только Лунная Дева подсобить тебе сможет. И то, если сжалится над твоими слезами горючими. А до самого капища путь не близкий, топи непроходимые, звери лютые, да гады ползучие. Гиблые там места, ой, чую, девка, не дойти тебе по земле.

— А как иначе-то можно добраться? Может, одолжите ковер-самолет?

Леда начинала закипать, что случалось с ней крайне редко. Так ведь не каждый день попадаешь в такую историю… Да что же это такое здесь происходит! Врываются в избу непонятные мужики на костылях, чуть ли не силой замуж волокут, а бабулечка, видите ли, придумала увлекательный квест на болота, причем заведомо непроходимый. И где же гарантия, что эта Лунная Дева реально поможет Леде вернуться домой?

— Ковра златотканного, что как птица в небесах парить может, у меня более нет. Лешачата скрали, пустили на тряпки-игрунки, заморышей в камышах забавляют. Я не сержусь, худая доля у нежити, так пусть хоть куколками на досуге поиграют.

— Поймаю, головенки-то им хлипкие пооткручиваю! — сквозь зубы процедил мужик, хромая к столу.

Там он уселся на лавку, вытянул вперед ногу, спрятав свою деревяшку под стол, угрюмо поглядывал в сторону Леды. А вот девушка осмелела, встала с лежанки своей, подошла к бабуле.