Невеста Красного ворона - [13]

Отец грохает кулаком по столу на радость зевакам и к моему большому удовольствию. Тарелки и чашки летят на пол, разбиваются, покрывая все вокруг бурыми пятнами кофе.

— Я сказал, что «Атлас» продается, Ма’ну, и либо ты сделаешь это на моих условиях и добровольно, либо я сделаю это сам.

— Объявишь меня невменяемым? Недееспособным? Запрешь в психушку? — Мне нравится смотреть, как по его лицу плещутся бордовые волны бешенства. Ничегошеньки он мне не сделает — и мы оба это знаем. Может, я и псих, но достаточно умный, чтобы на протяжении многих лет успешно дурачить психиатров. Спасибо, любимая мамочка, научила. — Хрен тебе, а не «Атлас», папочка.

Следующая на очереди остановка — ювелирный салон.

Надеюсь, хоть здесь меня не разочаруют — и мой подарок для Черной королевы готов. Не терпится надеть его на мою пришпиленную ар’сани и посмотреть, как прекрасные глаза в прорезях маски наполнятся слезами отчаяния.

— Все, как вы заказывали, — стелется передо мной ювелир.

Понятия не имею, сколько ему лет, но выглядит он так, будто своими глазами видел Первую луну и принимал роды у первой лунной женщины. Я бы в жизни к нему не обратился, потому что старикашка выглядит подслеповатым и слабым, но его рекомендовали, как мастера своего дела и человека не болтливого, а это именно то, что нужно. Я не собираюсь предавать широкой огласке свои планы по укрощению строптивой Авроры, и тем более мне не нужно, чтобы во внешнем мире остались зацепки, которые смогут связать меня с ней. Всему свое время, в том числе и срыву покровов.

Мой заказ — великолепная маска, выполненная в форме бабочки, величественно лежит на бархатной подушке и в направленном свете каждый лунный кристалл играет бесконечным множеством искр. Матери всегда нравились эти камни. Помню, когда был маленьким, она рассказывала, что лунные кристаллы — это кусочки месяца, которые, вобрав свет миллионов звезд, стали слишком тяжелыми и сорвались со своих нитей. Тогда мне хотелось в это верить, но теперь я знаю, что это просто баснословно дорогие стекляшки, которые мечтает получить любая женщина. Что ж, если так посудить, то я приготовил Черной королеве королевский подарок.

Провожу пальцами по тонким линиям прорезей — и в груди растекается боль, стоит представить, как она будет смотреть на меня сквозь них. Смотреть — и молить о пощаде. Я знаю, что будет потом. Аврора пройдет через очищение страданием к осознанию и принятию, что не хочет уходить. Она — моя уникальная бабочка, Князь тьмы[1]. И подобно этой бабочке превратится из уродливой гусеницы в божественно прекрасное создание. Правда, ее жизнь будет такой же короткой.

— Великолепно, — выдыхаю я, стараясь игнорировать огненную бурю за ребрами. Я знаю, что мне нельзя так нервничать, что сердце не любит таких вспышек адреналина, но ничего не могу поделать. Одна мысль о том, что совсем скоро случиться то, к чему я готовился столько лет, разъедает любые попытки быть терпеливым и сдержанным.

Ювелир довольно хмыкает и ведет меня дальше, чтобы показать и второй заказ. И я знаю, что он меня тоже не разочарует.

Уже на выходе, когда я, довольный результатом, отдаю вторую часть денег — на эту сумму можно было бы год кормить какую-нибудь страну третьего мира — натыкаюсь на человека, которого меньше всего хотел бы видеть.

Нана Шереметьева.

Она, как всегда, улыбается и выглядит еще более хрупкой, чем я ее помню. Светлые волосы без укладки лежат на плечах крупными локонами, а на пальце сверкает кольцо из лунных кристаллов, выложенных в форме экзотического цветка. Я знаю, что ее богатей-муж может позволить себе скупить весь салон вместе с хозяином и расходным материалом, и это немного злит, хоть меня тоже нельзя назвать бедняком.

Но самое поганое то, что они не должны меня видеть.

Я стараюсь отвернуться так сильно, как это возможно, чтобы не выглядеть смешным или паралитиком. Практически прижимаюсь к противоположной стене и потихоньку проскальзываю к машине, а в голове пульсирует ее голос из прошлого: «Не плачь, хочешь, я буду с тобой дружить?»

Милая чудесная Нана с огромным теплым сердцем.

Ненавижу себя за то, что не смог ее полюбить. И ее мужа ненавижу за то, что он и пальца ее не стоит.

Нана — не Аврора. Если она меня увидит, то как минимум вспомнит знакомые черты. Это аксиома, которая не требует доказательств. И поэтому я должен немедленно уносить ноги.

Она стоит у порога, болтает по телефону и оглядывается на мужа, который отдает какие-то указания охране. Мне никак не пройти мимо незамеченным, но я буду верить, что боги, раз уж они дали мне Аврору, не сыграют со мной злую шутку.

Остается всего пара шагов… но в этот момент Нана охает — и телефон из ее рук стремительно летит на землю. Еще мгновение — и дорогущий девайс плюхнется прямо в грязную лужу. Рефлексы сильнее меня и быстрее инстинктов, поэтому я ловлю телефон практически у самой земли и, сидя на корточках, передаю его девушке, которая когда-то давно стала моим лучом света.

— Боги, спасибо вам! — щебечет это солнечное создание, и я невольно улыбаюсь в ответ, оттаиваю, как сосулька в теплую погоду.

— Ерунда, — только и могу сказать я. Поднимаюсь, пячусь к машине, стараясь не придавать значения ее любопытному взгляду.