Невеста-изменница - [27]

Элизабет всхлипнула и молча велела себе остановить его и заставить выйти из комнаты. Но руки сами обхватили его за шею, а пальцы погрузились в шелковистые черные волосы. На нем были лишь облегающие черные брюки и рубашка с длинными рукавами. Сквозь тонкую ночную сорочку она чувствовала его худощавое крепкое тело, бугры и переплетения мышц на груди и животе и мощную плоть, красноречиво говорящую о его желании.

Наверное, она должна была испугаться. И наверняка испугалась бы, если бы в его поведении было хоть что-то пугающее. Но были лишь нежные поцелуи, сладкие и соблазнительные, глубокие и всепоглощающие, кружившие голову. Был только жар их тел и неистовое влечение, которое она всегда к нему испытывала.

Элизабет застонала и, прильнув к нему, откинула назад голову, открывая шею. Он покрывал ее поцелуями и легонько теребил зубами мочку уха. Ее трясло, кровь в жилах кипела…

— Рис…

Загорелые пальцы расстегнули пуговки на ее ночной сорочке. Раздвинув половинки лифа, он прокладывал дорожку губами к ее плечу. Его поцелуи обжигали кожу, тело исходило желанием.

Он опустил сорочку пониже, открыв грудь, и взял в рот сосок. У нее подогнулись ноги. Рис подхватил ее, чтобы она не упала, обвив стальным обручем руки ее талию.

— Спокойно… — прошептал он.

Элизабет прильнула к нему. Ее сердце громко стучало.

— Господи, Рис…

Продолжая осыпать ее поцелуями, он умело нежил ее грудь, разжигая в теле пожар. Неожиданно для себя Элизабет обнаружила, что переместилась вместе с ним к краю кровати. Ее ночная сорочка сползла до пояса, и он взял в ладони ее пышную грудь. Отдав должное каждой из них, он обхватил ее за ягодицы и плотно прижал к своим бедрам, давая ощутить всю полноту и твердость своего вожделения.

Ее сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Тело горело огнем. Нужно остановить его — она знала, что последует дальше. В памяти всплыли воспоминания. Отвратительные картины боли и унижения.

— Прекрати! — крикнула она, пытаясь освободиться. — Прекрати, Рис! Пусти меня!

Элизабет не была уверена, что он это сделает. В конце концов, он мужчина, а мужчины всегда берут то, что хотят. Он тяжело дышал, и его глаза полыхали жарким голубым пламенем. Но постепенно он овладел собой.

— Но ты же хочешь этого, Элизабет. Хочешь не меньше меня.

Дрожа, она натянула на себя рубашку, прикрывая наготу.

— Ошибаешься. Я… я не этого хочу. Чувства… чувства, которые мы когда-то друг к другу испытывали, прошли. Прошу тебя уйти.

Линия его подбородка затвердела.

— Ты женщина, Элизабет. Это не изменилось. Ты можешь отказывать своему телу в удовлетворении, но его потребности от этого не исчезнут.

Элизабет прикусила губу. Даже если он прав, это не имеет значения.

— Спокойной ночи, Рис.

Его холодный как лед взгляд в последний раз скользнул по ее телу, рот искривился.

— Спокойной ночи, миледи, — поклонился он с усмешкой. И ушел.

Элизабет продолжала смотреть туда, где он только что стоял. Ее кожа от его прикосновений и поцелуев горела. Отяжелевшая от ласк грудь еще хранила память о его горячих губах, а в теле пульсировало желание.

Он сказал правду. Даже после всех этих лет она все еще хотела его.

Но слишком многое произошло за это время. Ужасные воспоминания об Эдмунде и его жестокости никогда не сотрутся в ее памяти.

Все же… она не могла не задуматься. А может быть, с Рисом было бы все иначе?

Даже ее первый неловкий опыт в ту ночь в карете был лучше, чем все последующее с Эдмундом.

Но она не отчаялась рискнуть.

Рано или поздно ей придется сказать ему правду.

Рис возненавидит ее.

И никогда не простит.

Рис закрыл дверь своей большой спальни, с трудом сдерживаясь, чтобы не хлопнуть ею со всей силы. Проклятие!

Сегодня это был всего лишь пробный камень. Не в состоянии уснуть, он спустился в свой кабинет, потом, по прошествии нескольких часов, возвращаясь к себе, увидел пробивающийся из-под ее двери свет.

Видя, что и она, как он, не спит, он постучал, думая, что ограничится одним поцелуем, и все. Требовать большего он не собирался и не стал бы, если бы она не отреагировала с такой страстностью.

Уже в пору юности и невинности проявлялась страстность ее натуры. И это пламя, безусловно, осталось в ней, но оно таилось так глубоко, что он сомневался, сумеет ли когда-либо выпустить его на свободу. Он всего лишь хотел пробудить в ней чувственность, но его собственное желание вышло из-под контроля. И в тот момент, когда Элизабет попыталась его остановить, он не был уверен, что сможет остановиться.

Он был готов изнасиловать ее, сорвать тонкую ночную сорочку и зарыться в ее тело.

Он хотел ее так сильно, как не хотел ни одну женщину на свете.

Наверное, он и не остановился бы и продолжил штурм, если бы она не посмотрела на него своими большими серыми глазами раненой лани. В них было что-то, чего он не понял. Что-то, вызвавшее желание защитить ее. Даже от самого себя.

Тысяча проклятий!..

Но это ничего не меняло. Он не собирался отказываться от мысли овладеть ею. Он знал, чего она хочет и что ей нужно, хотя сама она этого не знала. И он намеревался дать ей это.

Только времени уйдет, вероятно, немного больше, чем он рассчитывал.