Невеста и Чудовище - [14]

– То есть эта Марина...

– Отец! – предостерегающе сказал Байрон. – Не надо.

– Что значит – не надо? – взвилась я. – Вы оба знаете, кто эта девочка, и не собираетесь мне говорить?

– Ничего мы не знаем! – с досадой сказал Байрон. – Просто мой отец...

– Твой отец ее знает?

– Да нет же! – Байрон встал и прошелся в волнении. – Он... Как это сказать...

– Мой сын думает, что я обладаю вполне приличными задатками гипнотизера.

– А вы обладаете? – шепотом спросила я.

– А вы, Лилечка, как узнали код сейфа в кабинете директора агентства недвижимости «Трайден»?

Я опешила и возмущенно посмотрела на Байрона. Пункт первый нашего договора! Полная секретность!

– Это единственный эпизод, о котором я рассказал отцу, – сразу же повинился Байрон. – Потому что влезть в сейф – это уголовное дело, а он спросил...

– А я спросил, – подхватил Бирс, – не занимаетесь ли вы уголовщиной. Конкретно спросил о проникновениях в чужие жилища или сейфы и кражи оттуда каких-либо предметов. Для меня это важно. Если ваша парочка сознательно нарушает уголовный кодекс – это другие взятки и другие адвокаты. Я должен знать. Судя по тому инциденту, ты открыла сейф, достала жесткий диск компьютера, вставила его в имеющийся ноутбук, поработала и вернула обратно. Кражи как таковой не было. В смысле конкретного предмета.

Он обратился ко мне на «ты». Нервничает? С кем связался его сыночек!..

– Не было кражи материальной, было похищение информации с электронного носителя, – подтвердил Байрон. – Спорный вопрос в плане уголовного кодекса, особенно учитывая обстоятельства. Этот человек сам оставил Текилу в кабинете. Дежурной на факсе. Я обалдел, когда Текила передала, что компьютер пустой. Никогда бы не подумал о сейфе.

Бирс смотрел на меня выжидающе.

Развожу руками:

– Я не могу объяснить, почему стала искать код сейфа в пакете с женскими прокладками. Это было в ее столе вместе с косметикой и початой коробкой конфет. – Я вспомнила, как тогда пыталась анализировать: в принципе, конечно... если женщина каждый день после работы вынимает жесткий диск и прячет его в сейф – это уже паранойя, значит, и код сейфа она меняет часто, соответственно, где-то должна быть запись...

Бирс вроде даже обрадовался:

– Вот и я не могу объяснить, как получаю нужную информацию, просто разговаривая с человеком про жизнь.

– Неправда, – покачала я головой, – вас этому должны были обучать!

– Тебя тоже обучают в школе химии, и что?.. – ехидно прищурился он.

– Я не говорил! – мгновенно отреагировал на мое выражение лица Бирс-младший. – Я только сказал, что меня забрали федералы у твоей школы, а тебя вообще с урока химии! И все.

– Для меня – достаточно. Гипноз здесь ни при чем, – заметил Бирс. – Люди по-разному наблюдают жизнь. Кто-то просто хочет понять, а кто-то использовать увиденное. Желаете узнать о девочке, которая вам мерещится? Не хотите просто наблюдать, да? Хотите правду и немедленно.

– Какую еще правду? – немного струхнула я.

– Вот правильный вопрос, – кивнул Бирс. – Люди думают, что правда – достоверная информация. Это не факт. Правда – вообще понятие условное. Для каждого свое. Знаете, какой девиз написан в штаб-квартире ЦРУ? – он посмотрел на нас по очереди, в моем лице опять нашел что-то забавное и улыбнулся. – «Ты узнаешь истину, и она сделает тебя свободным». Ни больше и ни меньше. Свобода...

– Вы работали на ЦРУ? – спросила я.

– Ребята!.. – снисходительно попросил Бирс. – Не делайте из меня шпиёна. Я всего лишь научный сотрудник, передавший информацию о секретной разработке. Исключительно из чувства вины перед человечеством. Через десять лет эта разработка утратила секретность и для спецслужб потеряла всякий интерес.

Байрон тихонько кашлянул.

– Не надо подавать своей подружке знаки, – погрозил пальцем Бирс. – Что такое? Ты знаешь обо мне больше, чем я думаю? Что ты рассказал Лилии? – он посмотрел на сына, потом обхватил ладонью его шею и притянул к себе.

Я видела, что Байрон сопротивляется – его лицо покраснело. Я поспешила на помощь, пока они не начали бодаться лбами – чей крепче.

– Это я нашла вырезки из американских газет десятилетней давности с упоминанием вашего имени и показала Байрону.

– Ах, вот что!.. – отец отпустил голову сына и вздохнул явно с облегчением. – Почему мой сын называет тебя Текилой?

– Это кличка собаки, – я удивленно посмотрела на Байрона. – Разве не вы подарили ему щенка в пять лет и сказали, что она Текила?

– Даже так?.. – Бирс впервые отвел глаза. – Я как-то не думал, что мой сын потом назовет собачьей кличкой любимую девушку.

Я посмотрела на Байрона.

– Это было родное существо, когда она умерла, я заболел! – возмутился Байрон.

– Понимаете, когда мы встретились первый раз, я еще не была любимой девушкой и очень ценю, что через пять минут разговора Байрон сказал, что я «настоящая Текила». Я не знала этого слова, для меня оно стало синонимом счастья. Я в него сразу влюбилась, а Байрон пока еще не решил.

– Вот этого не надо! – попросил Байрон.

Я легко согласилась:

– Ладно, сменим тему. Когда я вижу ту девочку, у меня вот тут становится горячо и подсасывает, – я показала себе под ребра. – Поэтому я хочу точно знать. Не хочу просто наблюдать.