Невеста гнома (Жена гнома) - [19]

 — Для этого надо отдельный зал топить. А смысл, когда ты с нами? — удивленно спросил он.

 — Тогда после всех пойду, — ответила я.

 — Зачем? Это мне тебя ждать надо. Да и лишние время оплачивать. Тем более кто тебе спинку потрет?

 — Сама справлюсь.

 — Ага, я заметил. Ты вся грязью заросла до такой степени, что скоро на тебе трава начнет расти, — хмыкнул Гиль. Мы стояли около бани и спорили.

 — Гиль, ты считаешь, что нормально мыться всем вместе? — спросила я.

 — А чего такого? Если ты смущаешься, так там все равно темно, — ответил он.

 — Не пойду. Лучше грязной побуду, — скрестив на груди руки, сказала я. Гиль что-то сказал на своем языке. Мне показалось, что это было ругательство. В тот же момент он схватил меня под руку. Кто-то тоже продела с другой стороны. Один миг и я уже оказалась в предбанники.

 На вопросы других торговцев, Гиль что-то быстро ответил, чем вызвал общий смех. Я попыталась сопротивляться, но куртка, ботинки быстро были сняты. Испугаться не получилось. Все происходило так быстро, что я уловила лишь мельтешение рук, которые довольно быстро избавляли меня от одежды. А когда кофта застряла у меня на голове, то я и это не смогла разглядеть. Толчок в спину. Тело обдало жаром парилки. Темно. Пока глаза привыкали к темноте, сзади еще кто-то зашел. Схватил меня за руку.

 — Я тебе говорил, что здесь темно, — услышала я голос Гиля.

 — Все равно — это неправильно, — возразила я.

 — Чем неправильно? — спросил он. Мы сели на лавку, которая была горячей.

 — Здесь жарко. Как в печке.

 — Так и должно быть. Ты раньше в бане была?

 — Нет.

 — Не все народы любят париться. А это хорошо хворь выгоняет. Сил придает. Да и тело чистым должно быть. Будет чистое тело — такой же чистой будет душа. Но пока мы в пути, то не всегда удается придерживаться этому правилу.

 — Дышать тяжело.

 — Тяжело. Сейчас немного прогреемся, заодно вода согреется.

 Около печки, которая давала слабый свет показалось движение. Шипение. Пар. Аромат трав, что дурманил сознание. Я словно оказалась в поле, где цвели цветы, которые сливались в дурманящий аромат. Все это помноженное на темноту и усталость вводили в какое-то состояние транса. Появилась приятная слабость. Кто-то переговаривался. Тихо так, но раздражения от непонимания слов я не испытывала.

 — Уснула? — спросил Гиль.

 — Задумалась. Дом вспомнился, — ответила я. — Мы в городе жили. Но несколько раз отец уезжал договариваться о сырье на фермы и нас с сестрой туда брал. Там было много травы, солнца и пушистых облаков. Мы бегали вместе с местными детьми, заваливались в траву и смотрели как по синему небу плыли облака, меняя под порывами ветра свою форму. А мы лежали и сочиняли сказки, про другие миры, другую жизнь.

 — Вам не нравилась ваша жизнь? — спросил Гиль.

 — События, которые происходят каждый день, они не так ценятся, как что-то необычное.

 — Как сказания про мудрых и смелых?

 — Наверное, я не знаю ваших сказаний, — ответила я.

 — Надо будет тебе как-нибудь их рассказать, — сказал Гиль. Опять они перекинулись словами на своем языке. — Тут говорят у тебя голос приятный. Просят, чтоб еще что-то рассказала.

 — А я разве похожа на сказочницу? — возмутилась я. — Да и не знаю я историй.

 — Расскажи откуда ты родом.

 — Издалека. Вы и не знаете тех земель, а если я начну про них рассказывать, то не поверите.

 — А как ты здесь оказалась?

 — Хотела жизнь изменить. Уехала от родителей и поехала покорять новые земли. Но на караван, где я ехала, напали разбойники. Они увели нас в плен. Мужчин отправили на рудники, а женщин в города. Говорят, что их отправили в увеселительные заведения. Меня же за долги оставили на постоялом дворе. Хотели на рудники продать, но не довели.

 — Странные разбойники. Женщин в шахты отправлять не дело. Там работа тяжелая.

 — А в увеселительное заведение отправлять это дело? — спросила я.

 — Не дело. У женщины должен быть один мужчина. А она у него одна. Но это мы так думаем. Другие народы могут позволить себе женщин менять, как одежду. У нас такое не пройдет. Да и дорогая одежда выходит.

 — Это как понять? — спросила я.

 — А все просто. Чтоб жениться, надо заплатить налог. Большой налог, на который копят треть жизни. Второй раз такую сумму набрать сложно.

 — Получается, что вы столько времени копите, чтоб жениться?

 — Да.

 — А до этого? До того момента, как накопите денег?

 — Работаем. Пора мыться.

 — Я серьезно.

 — И я серьезно, — ответил он. Получается, понимай как хочешь.

 Но все мысли вылетели из головы, когда мне на голову вылили ковш с водой. Пока я отфыркивалась, Гиль мне уже мылом голову мылил.

 — Отстань ты от меня! Я сама справлюсь! — отобрав у него мыло, сказала я.

 — Так ты же мыться не хотела, — смеясь, сказал он.

 — С тобой не хотела мыться! — ответила я. Ругаясь про себя, я стала мыть волосы. Хорошо, что было темно. Можно было не обращать внимания на окружающее меня пыхтение. Как будто здесь семья ежей собралась.

 Отвлечься. Не обращать внимания. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Одно хорошо, что никто ко мне не приставал. А этого я боялась.

 — Ты хочешь меня утопить? — отплевываясь от воды, спросила я.