Невеста авантюриста - [31]

Она почувствовала, что голос ее теряет уверенность при мысли о той хрупкой защите, которую дало ей самой замужество ее матери.

– И что я должна буду делать, когда вы снова уедете за границу или просто устанете от меня? Вероятно, мне придется искать другого мужчину.

– У вас уже есть определенное наследство. Я же позабочусь о том, чтобы, когда мы расстанемся, вам никогда не пришлось бы посвящать себя какому бы то ни было мужчине, если только сами этого не захотите. Я не обещаю вам роскоши, Селина, но я обеспечу вам независимость, если вы и сами будете вести себя благоразумно.

– Но почему я? – Селина озвучила свой вопрос, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно и мягко, не выдавая тот гнев, что кипел в ней, но предназначался ему лишь в той же мере, что и ей самой, за ту глупую фантазию, в которой она смела вообразить, будто нравится ему.

Этот вопрос определенно вывел его из равновесия, и в первый раз Лина увидела Квина Эшли растерянным. Как правило, женщины не спрашивают «почему?», когда мужчина вроде него останавливает на них свой выбор; они лишь восторженно улыбаются и говорят «да».

– Вы очень привлекательная женщина, – произнес он после минутного раздумья. – Вы мне нравитесь, и я думал… что тоже не противен вам.

– К тому же это так удобно, – сказала Лина, с улыбкой довершив его объяснение.

– Да, и это тоже. – Квин, должно быть, заметил весьма откровенную ловушку и обошел ее с присущей ему легкостью. – Если в делах такого рода вообще может идти речь об удобстве. На мой взгляд, единственное, что имеет значение, – это взаимная симпатия.

– Тогда это необыкновенная удача, что вы так привлекательны и обворожительны, так опытны и изысканны в манерах, милорд, – тихо проговорила Лина. – Однако я не считаю, что это умаляет тот факт, что вы находите возможным воспользоваться моим шатким положением ради удовлетворения собственных желаний.

– Черт возьми, Селина. – Он выпрямился, нахмурился и сделал шаг ей навстречу.

– Вы можете считать меня наивной мечтательницей, милорд, – сказала она, отступая от него, – но я действительно не смогла бы быть к человеку более благосклонной, будь у него эффектная внешность, бесконечное очарование и опыт. Или деньги. Все, чего я хочу от мужчины, чтобы он любил меня и был ко мне искренне привязан, чтобы видел во мне личность, а не нечто удобное или полезное в данный момент жизни.

– Вы хотите, чтобы я признался вам в любви? Вы это хотите от меня услышать? – настаивал Квин. – Что ж, если ложь позволит вам легче согласиться, то будет вам ложь, Селина. Вот только я был уверен, что вы искренны и всегда честны с собой.

– Теперь вы обижаете меня и оскорбляете мои чувства, – проговорила она сквозь зубы. – Что бы вы ни сказали, ничто не заставило бы меня поверить в то, что вы меня любите, и что бы вы ни сделали, ничто не заставит меня лечь к вам в постель. Теперь вам понятно?

– А вы не боитесь, что я разыщу вашего мужа и стану угрожать вам этим? – спросил он. – Похоже, вы хотите заставить меня найти для вас самые неприятные мотивы.

– Нет, я не боюсь, – сказала Лина. – Подобным поведением вы оскорбили бы чувство собственного достоинства, а вы ни за что не стали бы делать того, что могло бы понизить вашу самооценку, не так ли?

Она решительно развернулась и пошла прочь, сердце ее бешено билось, и она едва могла вздохнуть от напряжения. Абсолютная тишина у нее за спиной казалась более пугающей, чем любая вспышка самого неистового гнева.

Глава 9

Квин наблюдал за впечатляющим отступлением Селины, и в нем боролись пылкое негодование и недоверие. Из всех самых безумных, самодовольных и нерациональных женщин, с которыми он терпел неудачи, она казалась самой худшей. А какая между тем у нее была альтернатива? Приползти на коленях к своему старому мужу в надежде на прощение? Нет, вряд ли она пойдет на это, если он был жесток с нею. Она расстелила постель, и если она была не готова оказаться в ней с ним, то выбор ее был крайне ограничен.

Она же не нашла ничего лучше, чем сказать, что согласится переспать с ним, только если он признается ей в нежной привязанности, затем оскорбила его, когда он отказался от этого абсурда, а в довершение всего с презрением осмеяла его чувство юмора.

«Единственное, что заслуживает эта миссис Селина, так это выяснить, кто она на самом деле», – думал Квин, быстрым решительным шагом удаляясь через лужайку в сторону конюшен. Напоминание о том, что она представляет собой, заставило бы ее осознать, как ей повезло получить столь щедрое предложение от человека твердых принципов, который был бы способен и готов защитить ее.

«Впрочем, нет, – сказал он сам себе уже минуту спустя, пнув попавшуюся под ноги скребницу. – Это лишь подтвердило бы все то, что она думает обо мне».

Он щелкнул языком, и Сокол тотчас высунул голову из-за перегородки своего стойла, приветствуя хозяина радостным ржанием.

– Ты думаешь, я негодяй? – спросил он коня, едва теплая, мягкая морда уткнулась в его ладонь. – Много ли от тебя толку, приятель, ты ведь скажешь мне что угодно за угощение, ведь так?

Сокол фыркнул, вскинул голову и посмотрел на него своими темными глубокими глазами.