Невероятные приключения реконструкторов в Сибири, или Туда и обратно - [16]

— Не стоит, — покачала головой Инари. — Ближе к болотам нет хороших мест для стоянки, могильный туман там гуще, сна хорошего не будет, и к тому же по ночам из-под плавней вылезает всякая дрянь. Не надо искушать судьбу.

Вдохновленная перспективой предстоящего отдыха и грозным взором Князя «гладиаторская» молодежь отправилась собирать по округе хворост для костра. К ним, сжалившись, присоединились Глеб и Инари. Иван с Пашкой стали раскладывать кострище из подносимого материала, и к тому моменту, когда тьма окончательно сгустилась, под защитой корней вяза весело заполыхало пламя, разом ограничивая мир пределами освещенного круга. Скудно поужинав, путешественники расселись у костра. Усталость прошедшего дня давила на плечи неподъемным грузом, но расползаться по спальникам никто не спешил. Организм не успел свыкнуться с двухчасовой разницей во времени и полагал, что отправляться на боковую в девять часов вечера рановато. Кроме того, засыпать посреди темного зловещего леса было попросту жутко, поэтому люди неосознанно жались к костру, ища в нем защиты. Разговоры стихали, едва зародившись. Слушать на ночь глядя обстоятельные рассказы ведьмачки о местном зверье и его повадках не хотелось, хотя, может, и стоило бы. Иван начал было повествовать, как во время одного из туристических походов его знакомая девчонка прихватила с собой щипцы для волос, рассчитывая нагревать их на костре и делать укладку, но тоже смолк на половине истории, задавленный вязкой тишиной.

— Эх, сюда бы Змея с гитарой, — шепотом размечтался Артем.

Змей был клубным «гладиаторским» менестрелем и руководителем тульской рок-группы «Аркона». Он писал неплохие бардовские песни, но на дружеских попойках исполнял их неохотно, а потому широким кругам был больше известен по таким шедеврам, как «Там вам не здесь, здесь вам не тут» и «О, сасибо, сасибо!» — песенкам веселым, но несколько фривольного содержания.

— Да нет, это нам бы сейчас туда, где Змей и гитара, — поправил его Степаныч.

— А это где? — заинтересовалась ведьмачка, удобно устроившаяся на поваленном стволе вяза над основной стоянкой.

— В Туле.

— О, ну тогда точно не получится…

Вновь воцарилось унылое молчание, потом издалека, кажется, с южного направления, донеслось пронзительное верещание, а вслед за ним уханье.

— Это еще что за филин? — просипел Кустов.

— Кикимора охотится, — пояснила Инари. — Не переживайте, она не выбирается на сушу. Поухает, поймает какую-нибудь утку и успокоится. Ложитесь-ка лучше спать: завтра будет тяжелая дорога.

Доброму совету последовали не сразу, но постепенно природа взяла свое. Отчаянно зевая и потирая слипающиеся глаза, люди разбрелись по местам. Иван хотел было назначить почасовое дежурство, но ведьмачка только зафырчала в ответ на его предложение.

— Я лучше сама покараулю. Мне, знаешь ли, и виднее, и слышнее.

Князь возражать не стал. Глеб забрался в спальник и отрубился прежде, чем успел потуже затянуть шнуровку. Ему приснилось нечто невообразимое — целый вихрь красочных событий, причем сам он принимал в них весьма активное участие, то лазая по полуразрушенным мостам и заброшенным деревням, то гарцуя по лесам на странных мохнатых животных, то оказываясь с остро отточенной саблей и в монгольском доспехе кираса-корсет за рулем «УАЗа». Но самой четкой и жуткой стала последняя сцена. «Гладиаторец» стоял с саблей наголо посреди сумрачного зала. В стены помещения, насколько мог различить Глеб, была встроена вереница огромных витрин-аквариумов. За запыленными стеклами виднелись причудливые, непривычные человеческому глазу силуэты неведомых существ. Слева от него, слегка пригнувшись, застыл Геннадий Васильев в запыленном камуфляже. В руке у «герцога» был изысканный длинный меч: вороненое лезвие рассыпало алые искры, вороненые гарда и яблоко были покрыты серебряными узорами, а рукоять выточена из кости. Знакомый меч… Где-то Глеб уже видел что-то подобное, но определенно не в Генкиной коллекции. По правую руку от «гладиаторца» оказался его одноклубник — Шурик Кот. Еще кто-то прикрывал ему спину, но того, четвертого, Глеб разглядеть не мог. А вокруг, вне досягаемости рассеянного света, падающего откуда-то сверху, бесшумно скользили тени огромных зверей; их было слишком много. Вот одна из тварей выступила вперед, и Глеб содрогнулся от отвращения. Такого ему видеть еще не доводилось, и упаси боже увидеть подобное вживую! Монстр походил на безглазую свинью, с которой содрали кожу, взамен утыкали иглами дикобразов, а напоследок поставили на исполинские куриные ноги. Передние лапы твари, мощные как у гориллы, были снабжены такими когтями, что вызывали в памяти светлый образ Фредди Крюгера. Тварь дико взвыла, мотая головой, прыгнула на людей и тотчас же рухнула на пол с размозженным коротким и мощным ударом сэра Чайника черепом. Но ее бросок послужил сигналом для остальных. Звери кинулись на крошечный отряд одновременно со всех сторон, и под напором превосходящей силы бойцы вынуждены были расступиться, оставаясь каждый сам по себе.

Это был бой не на жизнь, а насмерть. Глеб отчаянно рубил саблей направо и налево, прекрасно понимая, что выбраться им, скорее всего, не удастся. Но, как ни странно, сам он не получил ни единого ранения — словно кто-то невидимый сводил в сторону все удары когтистых лап монстров. Генке — единственному, кого Глеб сумел заметить в водовороте визжащих туш, — повезло куда меньше. На тот момент, когда «гладиаторец» и Чайник оказались в относительной близи друг от друга, камуфляжная куртка последнего уже превратилась в набухшие кровью лохмотья. Парень с натугой вытаскивал меч из мертвого зверя, а на него наседало еще штуки четыре тварей. Что случилось с Котом и последним, так и не увиденным им бойцом, Глеб узнать не успел. Взрыва он не слышал и не заметил, откуда взялось белое пламя, лавиной прокатившееся по залу, в мгновение ока захлестнув и людей, и отчаянно завизжавших зверей. В ноздри шибанул отвратительный запах паленой кожи.