Невероятная частная жизнь Максвелла Сима - [38]

— Что вас с ним связывает, Ричард? — вмешалась Шарлотта.

— В 1980-х наш банк купил его компанию, работавшую с ценными бумагами, и с тех пор во всем, что мы делали, ощущалось его влияние. Когда я появился в банке, Криспина там, конечно, уже не было, но для нас он оставался легендарной фигурой. Это он создал отдел исследований. Создал с нуля.

— Финансовые инструменты, которые вы разрабатывали, — подхватил Клайв, — это ими управляются наши ипотеки и прочие вложения, верно?

— Грубо говоря, да.

— А мы, простые смертные, способны понять, как они действуют, если вы нам растолкуете?

— Вряд ли.

— Может, все-таки попробуете?

— Не вижу смысла. Это узкоспециальная область. Сильно ли вам поможет, если я скажу, что логическая евронота — это смешанная евронота, которая покрывает процентную прибыль облигации с фиксированной ставкой, скорректированной по нижней границе ежегодной инфляции, а также скорректированный разрыв между фиксированной и плавающей ставками при обмене облигациями, производимом заемщиками в период погашения платежей? (За столом все озадаченно молчали.) Или что мультивалютный дисконтный своп двойного действия сочетает в себе обмен накопленными издержками в рамках колебания курсов с инерционным эффектом? — Ричард важно, торжествующе улыбнулся. — Вот видите, такие вещи лучше оставить тем, кто в них разбирается.

— Включая и тех, чья работа состоит в продаже банковских услуг?

— Отдел продаж? Ну, обычно предполагается, что они понимают, что делают, хотя, подозреваю, истинные профи среди них — редкость. Но это уже была не наша забота.

— Может, и не ваша, — не выдержал я, — однако любому ясно, что такой расклад не мог не привести к катастрофе. Продавец просто не способен продать товар, в котором он не разбирается. И не только не разбирается, но и не верит в его необходимость.

Все с некоторым изумлением воззрились на меня, а затем, желая нарушить молчание — и, возможно, как-то оправдать мое выступление, — Поппи сообщила:

— Макс в прошлом много занимался продажами.

— В финансовом секторе? — спросила Иокаста.

— Странно, — обронил Ричард, — а мне показалось, что я слышал, как ты говорила Клайву, будто Макс работает с зубными щетками.

— Нет, не в финансовом секторе, — признался я, мечтая оказаться в данный момент где угодно, только не за этим обеденным столом. — Я продавал… развлекательную продукцию для детей. А теперь, да… перешел на зубные щетки. Все верно.

Судя по выражению лица Иокасты, она готова была опять расхохотаться. Ричард промолчал, но в уголках его губ ясно читалось презрение. Настолько ясно, что меня понесло:

— И меня это более чем устраивает. Конечно, я не буду зарабатывать триста штук в год плюс пятьсот тысяч премиальных, но я хотя бы знаю, что продаю качественный товар. С отличным дизайном, не сляпанный кое-как, но сделанный с любовью и с мыслью о будущем… — Я осекся, осознав, что все пристально меня разглядывают. — В конце концов, — неуклюже закруглился я, — кому из нас не нужна зубная щетка? Нет таких.

— Именно. — Клайв встал и начал убирать со стола. — И осмелюсь предположить, что зубная щетка нам нужнее, чем дисконтный своп двойного действия.

Когда он вышел из комнаты, Шарлотта спросила Ричарда:

— Значит, вы сейчас в поисках другого места?

— Не совсем. Сначала хочу отлежаться, проветриться. На год или два нам хватит того, что есть. А если припрет, мы всегда можем продать «порш».

Иокаста свирепо глянула на него, словно он только что и как бы между делом высказал идею отправить ее на панель. Поппи рассмеялась:

— Но вы же на нем не ездите. Машина три месяца не была на улице.

— Мы боимся потерять парковочное место, — прошипела Иокаста без какого-либо намека на самоиронию, после чего вскочила и направилась в туалет.

Ричард уже буквально повернулся ко мне спиной и завел долгий, оживленный разговор с Поппи. Судя по долетавшим до меня фразам, он откровенно заигрывал с ней. Я припомнил, что за ужином Ричард с Иокастой почти не общались друг с другом, и меня осенило: вероятно, с потерей Ричардом работы и статуса в их отношениях возникла трещина. Но что Поппи могла найти в этом самодовольном кретине? Я напрягал слух, но мешали Клайв и Шарлотта: первый старался занять меня беседой о Дональде Кроухерсте («Поппи говорит, эта история поразила ваше воображение»), вторая упорно поддерживала светскую беседу, повествуя о друге семьи, купившем коттедж на Шетландских островах. В последующие полтора часа у нас с Поппи не было ни малейшего шанса обменяться хотя бы парой слов. Наконец я посмотрел на часы и обнаружил, что мне надо торопиться, иначе я не успею на поезд до Уотфорда, отходивший в 23.34. Это был не последний поезд, но я не хотел возвращаться домой посреди ночи; да и что скрывать, я был разочарован — по-хорошему, такой вечер зачеркнуть бы и переписать заново.

— Зайдите сюда на минутку, — позвал меня Клайв в соседнюю комнату. — Я хочу вам кое-что показать.

Комната, куда завел меня Клайв, была чем-то средним между гостиной и кабинетом. Квартира Шарлотты находилась на третьем этаже солидного дома с видом на тишайший, тенистый сквер. Наверное, раньше эта комната служила спальней, и мне пришло в голову, что квартира слишком велика для женщины, которая живет одна.