Неверная - [71]

Когда Осман Мусса наконец ушел, я постаралась собраться с силами и взять дело в свои руки. Я оделась и отправилась в Буру-буру, где жил отец. Когда он открыл, я сказала:

– Я не думаю, что мы с Османом Муссой подходим друг другу. Отец широко улыбнулся:

– Ты сделала такой вывод всего за один день?

– Но ты же решил за одну минуту, что мы должны пожениться. Почему же я не могу решить за один день?

– Осман Мусса – сын сына… – Отец перечислил его предков. – У него хорошая работа в Канаде, он не жует кат, опрятный, сильный, усердный. Я отдаю тебя ему, чтобы обеспечить твою безопасность. Церемония состоится в субботу, в доме Фараха Гуре. Уже купили овец и наняли qali. То, что ты против, даже не обсуждается. Мы живем в трудные времена. И конечно же ты не отвергнешь мужа, которого выбрал для тебя отец, только потому, что он не читает романов.

Папа свел все к мелочам. Представляю, каким жалким выглядел бы мой протест, если бы я сказала: «Но у него же нет волос!» И все же я вскинула голову и заявила:

– Я не могу согласиться на это.

– А я не могу принять отказ от того, чего ты еще не пробовала.

– То есть мне нельзя сказать «нет», пока я не выйду замуж?

– Разумеется. Все уже решено.

Меня никто не связывал, не приставлял пистолет к виску. И все же у меня не оставалось выбора.

* * *

В исламе церемония nikah официально связывает жену и мужа. Свидетельство о браке подписано, но после этого не всегда сразу начинаются супружеские отношения. Ночь лишения невинности, как правило, следует после праздника, который заканчивается в доме, где будут жить новобрачные. Отец решил, что nikah будет в субботу, а свадебные празднества пройдут позже, уже в Канаде в семье Османа Муссы.

На следующий день он пришел к нам домой и сказал мне об этом.

– Nikah состоится в субботу, но первая брачная ночь у вас будет уже в Канаде. Так что вы сможете пообщаться еще неделю, до отъезда Османа, – приободрил он меня. – А когда он уедет, вы сможете писать друг другу письма и разговаривать по телефону. Вот видишь, у вас будет столько возможностей лучше узнать друг друга.

Я холодно ответила ему:

– Я не приду на nikah.

Но он сказал только:

– Это и не нужно.

И по закону это действительно было так.

Теперь отец оказался в центре внимания. Какую прекрасную партию он подобрал для дочери! Отличная новость в эти смутные времена.

Он и слушать не хотел мое «нытье».

* * *

Как будто в нашей семье и без того было мало проблем. На следующий день в дом ворвался пылающий гневом Али Версенгели – кузен, который выступил в роли стража на моей свадьбе с Махмудом полтора года назад. Он услышал о том, что я собираюсь замуж за Османа Муссу, и пришел отстаивать права Махмуда на мою персону.

Когда мама подошла к двери, он сказал ей, что я вышла замуж за Махмуда, сына дяди Мухаммеда, и что об этом должен узнать мой отец.

К счастью, Махад был дома и вмешался:

– Что это еще за брак? Кто был ее стражем? Меня там не было, как и ее отца. Значит, и свадьбы не было.

Мама собралась. Она была безупречно сдержанна, как и всегда на людях.

– Кто был стражем на этой предполагаемой церемонии? – спросила она высокомерно.

– Я, – ответил Али.

– Ты не имел права! – вмешался Махад, повысив голос. – Я был тогда в Могадишо. Ты позвал меня? Или ее отца? Вы могли послать за мной. Почему вы этого не сделали?

– Это не важно, – ответил Али. – Брак был заключен.

– У тебя есть доказательства? Документ?

У Али ничего не было. Они продолжали спорить. Когда Али сказал, что уходит, мама не попросила его остаться, как того требуют правила хорошего тона.

– Я никому не позволю распускать слухи о моих детях, – отрезала она.

Как только Али ушел, Махад повернулся ко мне.

– Где свидетельство? – спросил он.

Было бессмысленно отрицать то, что произошло. Я призналась во всем – точнее, почти во всем. Я умолчала о ночи в отеле, но подтвердила, что вышла замуж за Махмуда в Могадишо накануне его отъезда в Россию. А потом он влюбился в финскую девушку и собирается жениться на ней. Я показала фотографии и письмо, которые она мне прислала.

– Видите, Махмуд тоже хочет забыть об этом, и я написала ему, что не против, – сбивчиво закончила я. – Это было ошибкой.

Я достала свидетельство о браке, которое Али Версенгели отдал мне в Могадишо.

Махад подозрительно посмотрел на него:

– Этот документ недействителен. В нем не прописан страж.

Он порвал бумагу, бросил клочки на пол и разразился тирадой о моей безответственности. Мама не произнесла ни слова. Я знала: она сердится, но рада, что брак с Махмудом аннулирован – в тот момент ее волновало только то, как уберечь семью от скандала.

Махад бросил все силы на то, чтобы Али Версенгели не помешал церемонии nikah, которая должна была состояться через четыре дня. Сначала он пошел к отцу и сказал, что в Найроби приехал наш родственник по маминой линии, злой человек, который распространяет беспочвенные слухи об Айаан. Конечно же Абех был возмущен.

Потом Махад выяснил, где живет Али Версенгели, пришел к нему и сказал, что nikah будет через десять дней, и до этого он обязательно устроит ему встречу с отцом, на следующей неделе. К тому времени я была бы уже замужем.