Рука Степана сама потянулась к слепленному из подстаканника железному кубику, как наиболее эффективному оружию против протоночувствительных пришельцев.
В этот момент где-то под столом послышалась возня. С замиранием сердца Степан посмотрел вниз…
Трофим отжимался от пола. Он делал это самозабвенно, с детской улыбкой на губах. Хворостов с наслаждением выдыхал воздух и счастливо шептал:
— Восемьдесят три, восемьдесят четыре…
Степан вытер набежавший пот и выпил все, что оставалось в стакане: сначала — Кошмара, потом — Терезы Марковны, а затем уже в своем. Атака зеленых гуманоидов откладывалась.
— Сто! — послышалось снизу, и Трофим вновь появился над столом, — Ты, Степа, много пьешь. Хоть бы отжался, что ли, или на пресс поработал.
Он снова уселся на стул, отчего тот скрипнул, треснул и издал еще ряд характерных звуков, предвещающих тотальное разрушение.
Степан демонстративно прищурился.
— Я вот смотрю на тебя, майор, б…, и никак не пойму. Чего тебе здесь надо… нах…? Шел бы ты, к примеру… на… на границу служить. Был бы пограничной собакой. Бегаешь ты быстро, и зубы у тебя вон какие жуткие. Ловил бы себе нарушителей…
— Я, Степа, всех своих уже поймал. Понимаешь? Всех! — Отставной майор спецназа вдруг радостно заулыбался.
От такого концентрированного источника счастья в комнате внезапно стало жарко.
— Это как? — Степан расстегнул верхнюю пуговицу спецовки.
— А вот так! Нет больше серьезной работы! Мелочь! Враги — чмо всякое. А здесь — космос! Чуешь?! — Трофима наконец снова прорвало, и он захохотал.
Соседи принялись лениво стучать по батареям.
— А-а! Так ты из профессионального интереса? — не унимался Степан.
— Точно подметил, боец! — Трофим снова собрался было хлопнуть сантехника по спине, но тот вовремя увернулся. — Ты пойми, таких языков я еще не брал… Вот помню, в Гондурасе три дня одного допрашивал. На четвертый все же расколол. Правда, тот путного ничего не сказал. Пришлось убрать. А потом выяснилось — горилла была. А горилла — сволочь — молчаливая! Вот так, браток. Так что твои пришельцы для меня — цель! Жизни! Но пасаран! В смысле, никто на Земле без спросу гадить не будет! Усек, боец?
Кошмар поднес к лицу Степана кулак, формой и размерами напоминающий школьный глобус. Степан отодвинул его пальцем в сторону и спросил:
— А если у них ни глаз, ни языков… нах… не будет? Как у фотоннегативных… б…? Что тогда?
Кошмар задумался. По здравому размышлению, брать языка без языка смысла не было никакого. Ему захотелось тут же резко парировать в живот этот нечестный удар, но сантехник драться явно не умел. Словесно полемизировать по поводу возможного вида пришельцев было глупо. Степан явно превосходил его в теории.
— На месте разберемся. Не сможет говорить — будет писать! — И, предвосхищая очередную возможную атаку начитанного сантехника, добавил: — Будет, если надо, будет! Собирайся!
В это время из своей комнаты вышла Тереза Марковна:
— Ну, как вы тут? Не деретесь? Я чувствую, впереди нас ждет что-то очень важное.
Она подошла к мужчинам, осмотрела их с ног до головы, словно решала, достойны они этого «важного» или нет. Потом встала между ними на цыпочки, обняла за плечи и торжественно произнесла:
— Поздравляю вас. С этой минуты все мы — уфологи! В самом научном смысле этого слова. А теперь — вперед!
Последняя электричка неторопливо заглотила вечернюю порцию пассажиропотока. Под сытое пневматическое шипение двери-челюсти лениво захлопнулись. За давно немытыми стеклами вагонов толчками пополз пустой перрон. Безжизненный механический голос продрался сквозь нарастающий вой электромоторов и запоздало предупредил:
— Осторожно, двери закрываются!
В одиннадцатом вагоне три человека одновременно подняли головы. В отличие от аморфного сонного социума, расплывшегося по неудобным сиденьям, они были уфологами. А значит, обязаны были реагировать на любые колебания внешней среды. Тереза Марковна Попова, как руководитель передового отряда человечества, первая разомкнула поджатые губы и строго сказала:
— Хороший знак. Теперь нам отступать некуда.
Бывший майор спецназа Трофим Савельевич Хворостов за долгие годы службы не отступал ни разу. Поэтому сразу согласился.
— В атаку-у! — радостно зарычал он и захохотал так, что с потолка посыпалась ржавчина.
Третий уфолог, происходящий из вечно полупьяного племени сантехников, скептически хмыкнул:
— Атакуй не атакуй — все равно… Ты, Савельич, своим ржанием нам все тарелки распугаешь… нах…
— Степан! — укоризненно шепнула Тереза Марковна, — Еще не факт, что гуманоиды негативно воспринимают вибрацию!
Хворостов озадаченно почесал бритую голову и мощным усилием воли перевел хохот в легкий смешок.
— А что?! Мы бабуинов так отпугивали! Я еще как гиена могу.
Но продемонстрировать редкий и довольно неуместный в вечерней электричке талант бывшему майору не дали. Степан быстро шепнул:
— Высадят нас! За дебош!
Тереза Марковна живо представила толпу сбегающуюся на оглушительный вой гиены, и ловко перевела беседу на насущные проблемы экспедиции:
— Трофим, мы вступаем в область поиска взаимопонимания с чуждым разумом. Ваша задача на этом этапе заключается в том, чтобы быть коммуникабельным.
