Неведомый груз - [15]

В институте, где Крылов был заместителем директора, уже несколько лет проводились сложные опыты, помогающие проникать в тайны землетрясений и образования некоторых горных пород. Эти опыты требовали условий, подобных существующим в земной коре на глубине многих километров.

Чтобы воспроизводить механические и физико-химические процессы при давлениях и температурах, соответствующих естественным, лаборатории института имели установки, спроектированные выдающимися физиками, химиками, математиками. Некоторые исследования приходилось делать, наблюдая за процессом при помощи оптических приборов или аппаратов, передающих показания измерителей на расстоянии.

Крылов подошел к одному из стенных шкафов с измерительными приборами и открыл его ключом. Далеко, в углу двора института, в помещении, похожем на дот, были установлены термопары для измерения очень высоких температур и манометры, рассчитанные на колоссальные давления. Там медленно-медленно образовывался минерал, который человеку никогда еще не удавалось получить искусственным путем. Крылов представил себе длинную толстую трубку, сделанную из самого тугоплавкого материала, и прозрачные капли, падающие из нее и превращающиеся в кристаллы. Стрелки указателей, вздрагивающие на светящихся шкалах, приближались к красным чертам, но не переходили их: сложный процесс пока, автоматически, шел нормально. Через два часа надо будет снова взглянуть на приборы… Крылов запер шкаф и поднялся по лестнице на третий этаж в свой кабинет. Лампа в глубоком зеленом абажуре мягко освещала стол со стопкою газет и четыре телефона, выстроившиеся, как батарея, готовая начать действовать каждую секунду. Высокий стеклянный шкаф с книгами, диван, кожаное кресло, цветы на окнах придавали кабинету спокойный уют комнаты обыкновенного жилого дома.

Крылов сел за стол и раскрыл папку с телеграммами и газетными вырезками, поступившими за день. Вести прибыли из самых далеких друг от друга уголков земного шара, но объединяло их одно: все они говорили о проявлении колоссальных сил, таящихся под землей: о землетрясениях, об извержениях вулканов, о новых гейзерах… Десять тысяч землетрясений в год, около 30 в каждые сутки, происходят на Земле. Конечно, они разной силы. Сегодня, например, легкие подземные толчки отмечались на Гебридских островах и в Порт-Саиде… А из далекой азиатской страны пришло тревожное сообщение о двенадцатибальном землетрясении и об исчезновении небольшой горной деревни.

Двенадцать баллов — «страшное бедствие» в переводе на обыкновенный язык. Крылов нашел нужную сейсмограмму, записанную сейсмографом института. Ломаные линии почти одинакового размаха бегут по глянцевитой жесткой бумаге сейсмограммы — и вдруг крутой взлет, такое же падение, опять взлет… Там, в горах, в это время был час ночи, люди спали. Сейсмограмма как будто оживала перед глазами Крылова. Ее черные линии превращались в широкие трещины в земле, поглотившие людей, животных, здания…

«Отец сейсмологии» Б. Б. Голицын писал, что всякое землетрясение можно уподобить фонарю, который зажигается на мгновение и освещает внутренность Земли, позволяя рассмотреть происходящее в глубинах. «Что же осветила эта вспышка, унесшая несколько сотен человеческих жизней?» — думал Крылов, держа в руках сейсмограмму. Глухие, неизученные горы, по-прежнему хранят свои тайны. Может быть, завтра, а может быть, через десять лет там опять случится такая же катастрофа. А сейсмограммы, записанные разными сейсмическими станциями, послужат памятниками всем погибшим…

Внезапно Крылова отвлек звонок телефона.

— Николай Григорьевич! — раздалось в телефоне.

Крылов поморщился, невольно отведя трубку от уха, — так громок был звук, заставивший неприятно задребезжать мембрану.

— Слушаю вас.

Но голос замолк. Только слабый стук раздался несколько раз. Все тише, тише… Потом исчез.

«Раздумал разговаривать», — решил Крылов, кладя трубку на место. Он снова занялся своей работой.

Но странный звонок почему-то не давал покоя. Николай Григорьевич закрыл папку и задумался, смотря на телефонные аппараты, как будто ждавшие чего-то. Трудно все-таки допустить, что человек, ночью набравший номер телефона заместителя директора института, вдруг почему- то бросил трубку — и так внезапно… Голос был особенно громок, значит, вызов происходил через местную автоматическую станцию.

Говорившего, очевидно, что-то взволновало, он почти кричал. А потом этот стук, сначала отчетливо раздававшийся в телефоне, а затем все замирающий и замирающий, словно маятник останавливающихся часов…

Крылов положил руку на телефонную трубку, не снимая ее, и постарался представить себе происходившее в лаборатории. Не мог же неизвестный молча стучать по корпусу трубки, по микрофону. Может быть, он выпустил трубку из рук? Тогда она повисла на шнуре, и стук мог происходить от ударов ее о ножку стола, стула, наконец о стену. Наверно, с кем-нибудь, кто работал в лаборатории один, случилась беда. Может быть, сердечный припадок? Территория института велика, много помещений разбросано во дворе. Как узнать, кто снял и вдруг уронил трубку, не договорив начатой фразы? Но если трубка до сих пор висит на шнуре, номер этого аппарата должен быть все время занят. Крылов достал из ящика стола список телефонов института. «Начнем сверху», — решил он. «Автоматических регуляторов лаборатория», «Авторемонтные мастерские», «Андреев. Борис Петрович»…