Неведомые земли. Том 4 - [137]
В Риме не понимали, что нужно сделать, чтобы удовлетворить просьбу делегатов. Об этом можно судить хотя бы по тому, что оба делегата уклонились от согласия на полученные ими предложения и вообще от возвращения в Эфиопию. И это неудивительно: они боялись строгого наказания, если вместо ожидавшихся в Эфиопии пышных прелатов привезут туда только жалких нищенствующих монахов. Вот почему они вернулись в Иерусалим и остались в этом городе, боясь показаться на глаза даже послу, ждавшему их в Каире. Один из делегатов вскоре стал магометанином (в чем был косвенно повинен папа Сикст IV), а другой хранил при себе все папские письма и подарки, не пытаясь даже переправить их негусу!
Белец брат Баттиста Имола. сопровождавший эфиопов в качестве переводчика при их путешествии из Иерусалима в Рим, был придан позднее францисканскому посольству, которое направлялось из Иерусалима ко двору негуса. Свои путевые приключения он сообщил позже брату Сурьяно, и тот записал их, благодаря чему они дошли до нас.
Как видно из отрывка, приведенного в начале главы, францисканцы несколько раз задерживались в пути, так что все их странствие ко двору негуса продолжалось более 11 месяцев. Но никаких потрясающих происшествий с ними не приключилось. Впрочем, руководитель посольства, испанец, заболел и остался в Каире. Холодный прием, оказанный францисканцам в столице Эфиопии, где ждали совсем других священников, и утрата вследствие этого всякой возможности обратить жителей страны в католичество, были самыми неприятными переживаниями за все путешествие. Баттиста Имола сравнительно быстро, 27 декабря 1483 г., возвратился в свой монастырь в Иерусалиме, затратив на обратный путь лишь восемь месяцев. Второй монах, Джованни из Калабрии, остался по невыясненным причинам в Эфиопии; его дальнейшая судьба неизвестна.
Настоятель францисканского монастыря, видимо, был раздосадован неудачей своих монахов. Поэтому он решился еще на одну, последнюю, правда, заранее обреченную на провал, попытку сделать что-нибудь полезное для римской церкви и написал письмо негусу, призывая его пойти навстречу папским желаниям. Передать это письмо было поручено тому же Баттисте Имоле.
Хронист Францисканского ордена Ваддинг, чье описание этих событий в некоторых местах неточно, сообщает, что в первый раз сопровождать посла Эфиопии на родину, чтобы доставить папские подарки и письмо негусу, должен был славянский монах Грифон, но его будто бы убили по дороге.
Ход событий неясен. Если сообщение Ваддинга надежно, то папские дары, а также, видимо, и письмо настоятеля Сионского монастыря совсем не попали к негусу. Но если Баттисте Имоле действительно поручалось совершить второе путешествие в Эфиопию (при данных обстоятельствах это маловероятно), то непонятно, что именно он должен был там еще сделать после полного провала первой миссии. Трудно также понять, почему папа в начале 1483 г. после некоторых колебаний отправил в Эфиопию еще одну вспомогательную миссию под руководством Антония из Модены. Заметим, что о дальнейшей судьбе этой миссии тоже ничего неизвестно. В Эфиопии не нуждались в миссиях, письмах и добрых советах относительно истинной веры и допуска в страну римско-католических миссионеров. Там ждали прелата, который мог бы с блеском провести церемонию коронации. Поскольку такого прелата не прислали, все другие события, видимо, только усилили отрицательное отношение Эфиопии к союзу с римской церковью. Итак, папа Сикст IV своим поведением, безусловно, нанес вред католической церкви.
Ко всему сказанному по поводу рассмотренных выше событий нужно еще добавить следующее. Их хронологическая последовательность установлена сравнительно точно. Посольство из Эфиопии прибыло в Иерусалим, очевидно, весной 1481 г. В том же году, скорее всего — в августе, настоятель францисканского монастыря Джованни Томазелли направил делегатов с бельцом Баттистой Имолой в Рим. Письмо миланского посла, приведенное среди первоисточников и датированное 16 ноября 1481 г., дает нам дальнейшие указания, как продвинулись к этому времени переговоры с папским двором. Далее, из итинерария брата Павла Вальтера следует, что генеральный викарий Францисканского ордена в рождественский пост 1481 г. прибыл в Рим, чтобы договориться с папой о посылке монахов. Только из этих сообщений мы узнаем о принятии рокового решения ограничиться посылкой к негусу францисканских монахов.
Дальнейшие события, видимо, разыгрались с поразительной быстротой, так как уже в декабре 1481 г. делегация, ездившая в Рим, вернулась в Иерусалим. Недаром новый настоятель францисканского монастыря Паоло де Капеда пишет: «Я полагал, что они еще не достигли Рима, как вдруг они прибыли в Иерусалим». Заявление посла Эфиопии, что он не более пяти месяцев будет ждать в Каире удовлетворения своей просьбы, вероятно, ускорило ход событий. Уже в январе 1482 г. отобранные для поездки в Эфиопию монахи прибыли в Каир, где тогда еще жил посол, так как поставленный им пятимесячный срок ожидания не истек. Однако об этом после больше ничего не сообщается. В путевых записях Имолы о нем нет ни слова. Неизвестно, возвратился ли он в Эфиопию, или из-за провала миссии по его вине предпочел остаться на чужбине, как и два его делегата, ездившие в Рим Поразительно, что посол не передал даже францисканцам подарков, предназначавшихся папой для негуса, а также написанного Сикстом IV письма. Все это хранилось почему-то в Иерусалиме у члена посольства Антония. Ничто не мешает рассматривать подобное поведение, как казнокрадство.
