Неведомые земли. Том 3 - [50]
Почти через 150 лет итальянец Узодимаре, находясь на службе принца Генриха Мореплавателя, проник в 1455 г. к реке Гамбия. Он полагал, что напал там на след последнего потомка моряков — участников бесследно исчезнувшей экспедиции, и 12 декабря 1455 г. написал об этом подробный отчет своим кредиторам в Геную. Мы еще будем говорить об этом путешественнике (см. т. IV, гл. 179). Заметим кстати, что Шиллер в 5-й сцене III акта «Фиеско» при перечислении родов фамилии Узодимаре и Вивальди ставит рядом.
Сообщение Узодимаре, что ему якобы удалось найти потомка отправившихся с Вивальди моряков, представляется нам фантастичным и ненадежным. Впрочем, беспорядочное нагромождение воспоминаний о сказочной райской реке Гихон [Сион],[9] о «царе-священнике Иоанне», в царство которого можно будто бы попасть с побережья Западной Африки менее чем через две недели, представление о том, что государство Гвинея находится недалеко от Эфиопии, где, как предполагали, царствует «священник Иоанн», — все это нельзя ставить в вину одному только Узодимаре. Эти представления отражали дух своего времени, ибо повсюду в Южной Европе к середине XV в. (см. T. IV, гл. 179-181, 192) они были распространены. Но лично Узодимаре несет ответственность за ничем не подкрепленное утверждение, будто итальянец, встреченный им на гвинейском побережье, был потомком моряков, пропавших без вести в 1291 г. Сообщения Антоньетто Узодимаре были, очевидно, плодом его фантазии и не представляют никакой ценности. Характерно, что он без малейших колебаний рассказывает всевозможные подробности о ходе экспедиции, хотя сам же сообщает, что ни один из ее участников не увидел снова родины. Узодимаре, очевидно, не смущает то обстоятельство, что через 165 лет после события такие подробности никак нельзя установить. Сообщения, переданные Гравье,[10] а также Ла-Ронсьером,[11] будто один корабль Вивальди погиб на мели [в море], а другой — в устье Сенегала, ненадежны, ибо они, видимо, основаны только на словах Узодимаре.
Более поздние исследователи придумали другие небылицы об экспедиции Вивальди, которые также не выдерживают критики.
Даже Норденшельд и тот высказал следующее совершенно необоснованное предположение, видимо на основе фантастических вымыслов Узодимаре: [127]
«Один из этих кораблей, очевидно, дошел до Сенегала, где моряки были взяты в плен аборигенами и где их потомков обнаружил в середине XV в. спутник Кадамосто — Узодимаре».[12]
Норденшельд стал также жертвой еще одной сказки, придуманной Гаффарелем,[13] который приписал экспедиции Вивальди вторичное открытие забытых с древности Канарских островов и, сверх того, считал вероятным, что те же мореплаватели открыли даже Азорские острова. Обоснована эта шаткая гипотеза довольно слабо. Так, Норденшельд, например, пишет:
«Названия некоторым островам Канарской группы, вероятно, были даны участниками этой экспедиции. В ее снаряжении принимал участие Тедизио Дориа. Две из его галер упомянуты в юридическом документе от 1291 г. под названиями «Святая Антония» и «Алегранса». Отсюда, вероятно, происходит название одного из Канарских островов — Алегранса. Видимо, в это время была основана генуэзская колония на Лансароте».
К этому предположению присоединились Кречмер[14] и позднее авторитетные итальянские ученые — Эррара из Болоньи[15] и Биньоне, директор Городской библиотеки в Генуе. Биньоне сообщил автору этих строк в своем письме от 18 сентября 1937 г.:
«Forse occupo Marocello la sua isola al tempo appunto della spedizione genovese dei Vivaldi». [Пожалуй, Марочелло захватил свой остров как раз во время генуэзской экспедиции Вивальди.]
Однако автор полагает, что эта гипотеза не выдерживает критики. Ведь остров Лансароте был вскоре после этого (в 1312 г.) заново открыт, но там не обнаружили никаких следов генуэзской колонии. Кроме того, название Алегранса носит вовсе не один из обитаемых Канарских островов, а лишь маленький скалистый островок севернее Лансароте (см. гл. 147) (правда, это название сохранилось до наших дней!). Тедизио Дориа, человек, покровительствовавший экспедиции, несомненно, имел «galea, quae vocatur Allegrantia» [галеру, которая называлась «Алегранса»]. Это доказано документом от 1 июня 1268 г.[16] Но неизвестно, действительно ли названная галера принимала участие в экспедиции Вивальди спустя 23 года после этого единственного упоминания о ней.
Вероятность этого довольно мала: во-первых, для столь опасного плавания выбрали бы, пожалуй, только судно, абсолютно пригодное для открытого моря, а не «старое корыто», и, во-вторых, доказано, что корабли Тедизио Дориа 26 марта 1291 г. отправились в плавание «в Романию», то есть в Византию, и, следовательно, в мае того же года не могли быть готовы к выходу на запад.[17] Но если даже допустить, что «Алегранса», принадлежавшая Дориа, в самом [128] деле участвовала в экспедиции Вивальди, то все же было бы странно, оказывая честь Тедизио Дориа, назвать вновь открытый остров не его именем, а по одному из его кораблей да еще дать это название не какому-либо из крупных, отдельно стоящих и богатых островов, а незначительной скале. Но если действительно все произошло так, как предполагает Нордешнельд, то как же все-таки узнали на родине братьев Вивальди, что они назвали Алегрансой один из островов Канарской группы? Ведь Европа никогда больше не получала известий об экспедиции Вивальди! Предположим, что «Алегранса» участвовала в экспедиции и что название скале было дано по этой галере. Не кажется ли все-таки более правдоподобным, что такое название было присвоено только после окончательного открытия восточных островов Канарской группы в 1312 г., совершенного одним генуэзским кораблем Лансароте Малочелло, чтобы почтить память пропавших без вести участников экспедиции Вивальди? Но это также нельзя было бы рассматривать как доказательство того, что Вивальди достигли Канарских островов. Кроме того, следует учесть, что на карте каталонца Дульсерта, составленной в 1339 г., где впервые показаны новые Канарские острова, есть и Лансароте («
