Неведомые земли. Том 1 - [52]

должно читаться как petriois (такое искажение могло быть допущено из-за сходства букв «мю» и «пи»), то возможно, что фраза означала «защищаясь камнями». Такое чтение тоже отнюдь не исключает, что карфагеняне встретились с настоящими гориллами.

В остальном все данные текста весьма убедительно свидетельствуют о том, что речь идет о настоящих гориллах, а не о пигмеях. Основываясь на этом, Гекк сообщил мне, что встреченные мореплавателями животные могли быть только гориллами. Сообщение о том, что все тело этих зверей было покрыто длинными волосами и что они кусали и царапали вооруженных карфагенян, никак не подходит к первобытным племенам пигмеев. Гекк в полном согласии со мною отвергает также версию Германа о шимпанзе».

Этим почти окончательно доказывается, что «гориллами» Ганнона были хорошо известные крупные обезьяны, а не люди. В свою очередь эти обезьяны свидетельствуют о том, что карфагеняне достигли Камеруна. После обмена мнениями с проф. Штеховым автор этих строк опубликовал статью, в которой еще раз собрал воедино все доказательства в пользу того, что карфагеняне достигли Камеруна.[53] Проф. Штехов в уже упоминавшейся статье от 1944 г. в свою очередь привел не менее 7 доводов против плавания Ганнона до Какулимы и в защиту гипотезы о достижении им Камеруна. К числу этих доводов относятся: очень высокие горы; вулканическое извержение; встреча с сильно волосатыми «дикими людьми»; название «горилла»; упоминание Сатаспом о пигмеях (гл. 18), которых сам перс ни в коем случае не должен был увидеть в Западной Африке, а мог только услышать о них от карфагенян (пигмеи же могли повстречаться только в Камеруне); очень важное сообщение Арриана (стр. 111), а также упоминание Ганнона, по существу, не разгаданное, о наличии у туземцев системы сигнализации при помощи барабанов. Все эти отличительные признаки недвусмысленно указывают на Камерун, но не один из них не подходит к Сьерра-Леоне. [462]

Далее Штехов приводит убедительные доказательства того, что плавание Ганнона до «Южного Рога» длилось по крайней мере 70 дней, а вся экспедиция туда и обратно заняла не менее 5 месяцев.

Упоминаемые в отчете Ганнона слоны, встреченные в районе Атласа, не должны вызывать сомнений. Ведь в те времена Сахара и примыкающие к ней области были гораздо богаче водой, растительностью и дикими зверями (см. ниже), чем теперь. К этому следует добавить, что француз Дульс обнаружил за Сегиет-эль-Хамрой древние рисунки на камнях с изображением слонов, жираф и бегемотов.[54]

Абсолютную надежность отчета Ганнона нельзя опровергнуть ни по одному пункту. Его трезвость и бесцветность только подтверждают наши выводы. Ведь еще Монтескье, который назвал отчет Ганнона «прекрасным обломком древности», высказал как-то очень правильную мысль: «Великие люди пишут всегда просто, потому что они больше гордятся своими делами, чем своими словами».[55]

[Дополнения и поправки из 2-го издания III тома]

[478]

[…]

К гл. 12 (Ганнон)

Прежде исследователи не имели ни малейшего представления о том, как датировать экспедицию Ганнона. По сообщению Риттера,[56] Госселин[57] (1791 г.) относил ее к 1000 г. до н.э., а Бредов[58] (1801 г.) — к 770 г. до н.э.

Глава 13. Плавание Гимилькона к Оловянным островам (около 525 г. до н.э.)

Обычно было для жителей Тартесса вести торговлю в пределах Эстримнид.[1] Но и поселенцы Карфагена, и народ, который жил у Геркулесовых Столбов, не раз в моря езжали эти. Пуниец Гимилькон, который сообщает, что сам он на себе все это испытал на деле, с трудом доплыв сюда, говорит, что сделать такой путь возможно только в четыре месяца; тут нет течений ветра, чтобы гнать корабль; ленивая поверхность тихих вод лежит недвижно. Надо прибавить вот что еще: среди пучин растет здесь много водорослей, и не раз, как заросли в лесах, движенью кораблей они препятствуют. К тому же, по его словам, и дно морское здесь не очень глубоко, и мелкая вода едва лишь землю покрывает. Не раз встречаются здесь и стаи морских зверей, и между кораблей, ползущих очень медленно, с задержками, ныряют чудища морей.[2]

* * *

Отсюда, говорит он, мрак одевает воздух, как будто какое одеяние, всегда густой туман нависает над пучиною, и сумрачные дни не разгоняют туч над ним.[3]

* * *

Со времени выхода в свет первого издания этого тома (1936 г.) часто обсуждавшаяся проблема источников олова у древнейших цивилизованных народов получила совершенно новое толкование, подкрепленное археологическими исследованиями. Ясность в этот вопрос внесли главным образом три работы Виттера, Квиринга и Госсе.[4]

Вся проблема в целом предстает перед нами в новом свете. [119]

В течение последнего столетия исследователи по-разному пытались ответить на вопрос о древних источниках олова. В настоящее время они совсем отказались от мнения, будто олово получали из Азии, и признали полную автаркию Европы в этом отношении. Виттер в своем исследовании подвел следующий итог современных споров по этому вопросу:

«В настоящее время мы вынуждены довольствоваться тем, что нордическая культура каменного века в Центральной Германии сделала первый и древнейший шаг к использованию металла в III тысячелетии до начала нашего летосчисления. Это событие, имевшее огромное значение для европейской культуры, заложило основу для всей позднейшей добычи и обработки металлов».