Неведомые земли. Том 1 - [128]

[Дополнения и поправки из 2-го издания II тома]

[469]

[…]

К гл. 31 (плавание Эвдокса)

Еще Пешель заявил,[18] что если сообщение Эвдокса о том, будто он слышал в Западной Африке тот же самый язык, на котором говорили в Восточной, заслуживает доверия, то он должен был добраться по меньшей мере до Габона. Автор этих строк поставил под сомнение сообщение Эвдокса. Как известно, беглое, воспринимаемое на слух ознакомление с чужим языком часто приводит к фантастическим заключениям о его сходстве с другими диалектами.[19] Тем не менее ничего невероятного в этом сообщении нет. Вот что написал автору по этому поводу проф. Штехов:

«До этого, на обратном пути из Индии, корабль Эвдокса был отнесен к восточному побережью Африки, у экватора, где как раз распространен язык банту. Здесь туземцы дали Эвдоксу проводников и он записал также некоторые фразы… Позднее Эвдокс плыл из Западной Африки на юг до тех пор, пока «не попал к людям, которые при разговоре произносили записанные им ранее слова». Отсюда следует, что туземцы здесь также изъяснялись на одном из диалектов языка банту, который понимали взятые Эвдоксом в Восточной Африке проводники, то есть рабы-переводчики. Это могло случиться не ближе, чем в Камеруне. «Одновременно узнал он, что эфиопы относятся к тому же племени». Итак, Эвдокс достиг того же пункта, что и Ганнон, а возможно, проник даже немного далее. На обратном пути «открыл он возле этого берега необитаемый остров, богатый водой и деревьями». Это был, по всей вероятности, остров Фернандо-По. Такое предположение подтверждается тем, что остров был, видимо, гористым, ибо он «хорошо снабжен водой» и находился не слишком близко к берегу, так как он «пустынен». Между тем негры, насколько известно, были настолько не искушены в мореходстве, что не могли сами без посторонней помощи преодолеть расстояние в 30 км. Итак, это место из источника весьма понятно, хотя все же в нем содержатся некоторые спорные моменты, относящиеся к тому, как далеко мог зайти Эвдокс».

Автор приводит здесь это интересное письмо, но со своей стороны не намерен принять участие в решении языковых проблем.

Глава 32. Открытие Гиппалом муссонных путей для плавания в Индию и возвращения из этой страны (около 100 г. до н.э.)

Кормчий Гиппал, приняв в соображение расположение торговых пунктов и форму моря, первый открыл плавание прямо, через море. С этого времени, по-видимому, и местный юго-западный ветер, дующий в Индийском море с океана в то самое время, как у нас дуют ежегодные [муссоны], по его имени стал называться Гиппалом. С этого времени и доныне некоторые, отправляясь прямо из Канэ, другие от страны Ароматов [мыс Гвардафуй], плывут: одни в Лимирику [Малабарский берег Индии], лавируя довольно долгое время, другие же в Баригазы и в Скифию, держась берега не больше трех дней, на остальное же время пользуясь для своего плавания попутным ветром; таким образом они плывут открытым морем в стороне от вышеназванных заливов.[1]

* * *

Из Окелиса в 40 дней доезжают с ветром Гиппала до Музириса [Мангалур?], ближайшей индийской гавани.[2]

* * *

Первоначально сабейские, а позднее греческие и александрийские корабли, плававшие в Индию, медленно и с трудом пробирались вдоль сильно изрезанного берега Азиатского материка, стремясь к своей далекой цели. На плавание из египетских гаваней на Красном море, в Индию и обратно вряд ли уходило менее двух лет. Следовательно, когда греческий кормчий Гиппал, о других деяниях которого нам ничего не известно, стал пользоваться муссонами Индийского океана и тем самым значительно сократил срок, плавания в Индию, это было поистине величайшим открытием. Для истории индийской морской торговли оно имело не меньшее значение, чем более позднее открытие морского пути в Индию в 1497 — 1499 гг.[3] и прорытие Суэцкого канала в 1869 г. [288]

Безусловно, отдельные плавания через океан с использованием муссонов, вначале вынужденные (так как корабли сносило ветром), а затем и преднамеренные, совершались еще до Гиппала индийскими и арабскими мореходами. Только такими плаваниями при помощи муссонов можно объяснить столь частое совпадение географических названий по обе стороны западной части Индийского океана — в Индии и в Восточной Африке. Видимо, многие названия, встречающиеся в Африке, исходят от индийцев, например Софала в современном Мозамбике и др.

Сокотра, название острова к югу от Аравии, который греки именовали Диоскоридом,[4] тоже индийского происхождения и, по всей вероятности, восходит к глубокой древности. Предположения Бенфея,[5] что индийцы еще в доисторические времена были занесены муссоном на Сокотру, весьма убедительны.

Эту точку зрения поддержали также Болей[6] и Лассен.[7] Они предполагали даже, что в ранние периоды истории существовали морские связи между Индией и Южной Аравией. Кстати, следует заметить, что при ранних раскопках, произведенных Вулли в халдейском Уре были обнаружены свидетельства того, что морские связи между Двуречьем и областью Инда восходят к IV тысячелетию до н.э. Несомненно, сношения между Индией и юго-западной Аравией или даже Восточной Африкой не восходят к столь древним временам. Однако не исключено, что они могли возникнуть в конце II тысячелетия до н.э. Индийская колония могла возникнуть на Сокотре, как правильно подчеркивает Бенфей, лишь в то время, когда мореплавание еще не было развито у сабеян, иначе они воспрепятствовали бы закреплению чужеземцев на этом острове. Бохарт еще в XVII в. отмечал, что греческое название острова Диоскорида имеет индийское происхождение, так как оно возникло из слов Diu Zokotora или dvipa sukhatara, что означает «счастливый остров».