Неуязвимость! Отчего системы дают сбой и как с этим бороться - [13]
А они сильно влияют на реальный мир. В конечном счете Эрика и Николас подали в отставку{45}. Вирусное видео навлекло большие неприятности и на чернокожую студентку, которая вышла из себя во время спора с Кристакисом. Ее стали называть «визжащая девчонка», были раскрыты ее имя и фамилия, девушку осуждали и за то, что она, как оказалось, была из очень состоятельной семьи. На одном сайте появилась информация, что ее родителям принадлежал дом за 700 000 долларов в элитном городке в штате Коннектикут{46}. Между тем комментарии к сообщениям и статьям об этом событии наполнились расистскими и угрожающими высказываниями. История быстро попала в международные СМИ, от Гонконга до Венгрии. Такого паблисити Йельскому университету было не нужно.
Когда Чик Перроу опубликовал тезисы своей концепции системных сбоев в 1984 году, таких информационных технологий, которые оказались задействованы в истории с колледжем Силлиман, еще не существовало. Сегодня смартфоны усложняют системы, поскольку связывают события и обстоятельства, которые не всегда были связаны, например эпизод на территории колледжа, который превратил конфликт в мировую новость. Такие видео, усиленные стараниями социальных медиа, становятся частью жестко связанной системы: они распространяются со скоростью молнии и этот процесс нельзя остановить.
А в 1984 году университеты были очевидными примерами слабо связанной системы. Сегодня все уже не так однозначно. Причем это касается не только университетов. С тех пор как Перроу выдвинул свою изначальную концепцию, многие системы, которые он классифицировал как линейные или нежестко связанные, стали сложными и «зазор» в них исчез. Самые разные системы все больше смещаются в опасную зону.
Возьмите плотины, которые Перроу считал жестко связанными, но не сложными системами. Если что-то в эксплуатации плотины пойдет не так, она может затопить и разрушить обширную территорию. Но все же плотины, как утверждал Перроу, представляют собой простые линейные системы с небольшим числом неожиданных взаимодействий, что располагает их вне опасной зоны.
Если вы посещали плотину в 80-х годах, то, скорее всего, вам ее показывал смотритель – человек, который жил поблизости и отвечал за безопасность сооружения. Сегодня рядом с плотиной можно никого и не встретить. Ее операторы сидят далеко, в аппаратных комнатах, очень похожих на помещения щита управления на АЭС, и принимают решения, не видя саму плотину.
Федеральный инспектор гидротехнических сооружений Патрик Реган{47} недавно пересмотрел выводы Перроу и обнаружил, что с 90-х годов новые технологии и правила полностью изменили порядок управления плотинами. Когда всем заправлял смотритель, этот порядок был прост. Если необходимо было понизить уровень воды, чтобы она не переливалась через плотину, человек шел к соответствующим шлюзам и нажимал на переключатель, открывая их. Смотрители собственными глазами видели, сработали в действительности нужные водосбросные шлюзы или нет.
Но сегодня удаленный оператор всего лишь кликает стрелкой на мониторе компьютера и «получает сигнал от сенсора, что шлюзы занимают правильное положение, – писал Реган. – Если сенсор дает ошибочную информацию, у оператора нет представления о том, открывается ли шлюз и насколько»{48}.
Последствия предугадать легко. Например, когда от шлюзов плотины Nimbus Dam в Калифорнии оторвался переключатель шлюзов, операторы оказались в неведении относительно реального положения их ворот{49}. Техники не знали, какой объем воды был выпущен из водохранилища, а внизу по течению люди оказались в опасности. И хотя трагедии удалось избежать, ситуация была начальной стадией классического сбоя системы. Для того чтобы система начала выходить из-под контроля, оказалось достаточно небольшого механического повреждения и ложных показаний индикатора.
Реган утверждает, что сегодня плотины перебрались в ту же самую опасную зону, что и атомные электростанции. Их операторы управляют сложной системой и полагаются на косвенные показания индикаторов. Последствия не могут не тревожить. Как пишет Реган, «по мере того как системы, управляющие плотинами, становятся все более сложными, вероятность возникновения в них сбоев увеличивается».
II
В своей первой книге, написанной в 1984 году, Перроу уделил мало внимания финансам. Финансовая система даже не была включена в его матрицу сложности и жесткости соединений. Однако в последующие три десятилетия финансовая сфера стала отличным образцом сложных и жестко связанных систем{50}. Примером тому может стать финансовый кризис 1987 года, когда биржевые котировки рухнули более чем на 20 % за один только день. В течение продолжительного периода, предшествовавшего кризису, многие крупные инвесторы начали применять портфельное страхование[7] – стратегию торговли ценными бумагами, которая создавала непредвиденные связи между разными игроками. Эта торговая стратегия также повысила жесткость связей в системе, потому что в случае падения цен на акции программы портфельного страхования начинали автоматически продавать их значительно больше, тем самым дополнительно опуская цены.
Наполеон притягивает и отталкивает, завораживает и вызывает неприятие, но никого не оставляет равнодушным. В 2019 году исполнилось 250 лет со дня рождения Наполеона Бонапарта, и его имя, уже при жизни превратившееся в легенду, стало не просто мифом, но национальным, точнее, интернациональным брендом, фирменным знаком. В свое время знаменитый писатель и поэт Виктор Гюго, отец которого был наполеоновским генералом, писал, что французы продолжают то показывать, то прятать Наполеона, не в силах прийти к окончательному мнению, и эти слова не потеряли своей актуальности и сегодня.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.