Неуставняк-1. Книга 1 - [36]

Вначале тебя лишь нарекают Телом, но с момента принятия присяги к солдату прикрепляется линейка периодического роста. Каждый последующий период начинается с момента твоей инициации. Жаргонно это называется Перевод.

Перевода удостаиваются только те, кто полностью подчинил себя системе армейской периодичности, которая в армии равна тюремным понятиям. Отступление от них сродни нарушению воровского закона, что карается соответствующим образом. Именно по этой причине в нашем обществе те, кто служил и сидел, находятся в равновесии жизненного опыта и уважаемы в равной степени почти всем населением на территории бывшего СССР.

После перевода, который в обязательном порядке должен затронуть твоё тело и подчинить душу, ты имеешь право называться прозвищем соответствующего периода службы. Индивидуальные прозвища весьма редки, но клички, отражающие черты носителя, вполне приемлемы, и всё же многие проходят армию под номиналом собственной фамилии, а это за частую не звучит гордо!

На стадии Перевода происходит отсечка достойных и недостойных, борзых и лояльных, а также «Опускание» до стадии Третьего, которому уже никогда не стать Первым. Смысл этого «Опускания» вы ещё не готовы понять, но он ясен до тошноты, отвращения и неприятия сущностью человека!!

Я не ошибся, мы с ним были едва знакомы. Пять лет назад он вместе со мной посещал подготовительные курсы для поступления в техникум, но и тогда был в другой группе. Он не поступил, так как не набрал проходного балла. Но в нашем городе есть последний причал для умнейших из тупейших. Все, сдавшие экзамены, но не прошедшие по конкурсу, оказываются в Мукомольном техникуме (сейчас он колледж, но от этого положение дел не меняется). Он и воспользовался этим причалом, а назваться моим однокурсником его принудили голод и то плачевное состояние, в которое его привела двухнедельная жизнь в Егоршино.

Лёша прибыл в Егоршино 17 апреля. Его команда формировалась в основном из нерусских со слабым знанием основного государственного языка. И по этой причине она впитывала в себя особых отщепенцев, которых не могли себе позволить воспитывать другие войска – у них нет для этого ни времени, ни средств. Если думаете, что это стройбат, то вы ошибаетесь! В стройбате нужна не только сила, но и умение, а значит, присутствие маломальского интеллекта обязательно. А простое тело нужно в понтонёрах. В инженерных войсках есть подразделения, которые наводят понтонные переправы. Конечно, машины там о-го-го какие, но машине нужен водитель, а остальное – обслуга: подкрась, подмажь, натяни, подкрути, зацепи. Я утрирую, но тот контингент, который они принимают, на большее не годится. Однако и этой массой предстоит управлять, а потому с перспективой роста до сержанта берут русских – а вот тут уже качество их интеллекта должно быть выше среднего, но ниже того, что выше. Для этих целей как раз Мукомольный техникум‑то и подходит.

Вот Лёша и ещё четыре его однокурсника поехали в далёкие дали покорять водные преграды нашей страны с перспективой вернуться домой в звании сержанта и тем самым снискать почёт и уважение дворовых дам.

Так как чисто русских парней в их команде было мало, то на них, как на самых понятливых, свалились все наряды и невзгоды, связанные с обеспечением их сержантам кайфовой жизни. Есть поговорка: «Бей своих, чтоб чужие боялись!» Как раз это с ними и происходило.

Нерусский с плохим знанием языка, например, казах, чуть что: «Я твоя моя не понимай!» и замыкается в себя. Тут нужен пример. Всё элементарно! Возле автобусов, во время проверки пополнения, к запрещённым вещам относятся зубная паста, мыло и даже зубные щётки. Пополнение ведут в баню. Прикол с трусами – ноу-хау десантников. После бани всех приводят в магазин, где каждый должен купить себе зубную пасту, щётку и мыло. Глупость? Возможно! Но при покупке все деньги из потайных мест перебазируются в карманы.

Как всё просто!

Вот теперь их и можно отбирать. Вечером новичков этой команды загоняют в угол казармы, где без объявления причины избивается русский. Когда ему, избитому и стоящему на коленях, кричат в ухо: «Гад, быстро все деньги сюда», он достаёт их все без остатка. Всё, первый готов! Отдавая деньги, он защищает себя и свою жизнь, но его порыв остальными принимается уже как команда. И деньги отдаются всеми безропотно!

Конечно, есть вероятность, что некая часть денег будет всё же утаена. Не беда, всё равно в часть все приедут пустыми! Бьют с умыслом и только по телу, чтобы на лице не оставалось кровоподтёков. Я вспомнил, что мне часто попадались новобранцы, которые шли как‑то боком или слегка согнутыми – это как раз те, кто попал в правиловку.

Жизнь второго и первого этажа до определённого момента для меня была безразлична. Всё происходит ночью. Днём сержанты отсыпаются, а ночь – это их день. Каждый младший командир требует от своего подразделения в знак уважения его новых временных друзей‑сержантов проставить на стол бутылки две водки. Причём за ними бежать не надо, он сам, как душара, сбегает и принесёт. Правда ему нестись никуда не надо, водка и так уже в подразделении. Её добыли при досмотре или купили в магазине во время похода в баню. Если сержанты-десантники ни к чему из нашего не притронулись, а водку и вино принародно передали офицерам, то цветные, обнаружив алкоголь, старались оставить его в сумке контрабандиста, но сумка тут же бралась на заметку. Также там оставались и достойные интереса деликатесы. В результате наши глупые десантники от щедрот своих питали себя сами, правда, за наши деньги, а цветные паразитировали на всём.