Неуловимый Джек - [2]

— К чему излишние тревоги, мой юный друг? Мы добавим комиссионные к сумме долга, и дело с концом. Забудьте об этом и живите в свое удовольствие. Что же касается вашего нового долга, то вы сегодня же получите от меня эту тысячу фунтов.

Итак, спустя год после их знакомства мистер Лессингэм должен был уплатить мистеру Магдалену одних только комиссионных более двух тысяч фунтов, в то время как двое других кредиторов требовали от него вернуть им еще примерно восемьсот фунтов. Несмотря на присущую ему несообразительность, племянник набоба начал мало-помалу понимать, какая пропасть ожидает его в конце дорожки, на которую он вступил с такой легкостью. И на сей раз дружелюбие мистера Магдалена ничуть не успокоило опасения мистера Лессингэма, особенно когда выяснилось, что мистер Магдален согласен лишь приплюсовать комиссионные к основному долгу и наотрез отказался намедленно ссудить его деньгами. Стоимость имения, заметил он, едва ли превышает двадцать тысяч фунтов и риск, связанный с получением post-obit, не позволяет увеличивать величину уже существующих долговых обязательств.

Мистер Лессингэм пришел в ужас. Он быстро проделал в уме ряд вычислений — волей-неволей мистеру Лессингэму пришлось пополнить свои знания в том, что касалось финансовых операций, — и представил результаты мистеру Магдалену.

— Послушайте, сэр! При таких грабительских процентах через пару лет весь Лессингэм-Парк окажется вашей собственностью. А что я получил от вас? — жалкие три тысячи фунтов! Разрази меня гром!

— Сэр Джон может скончаться значительно раньше, — с надеждой в голосе проговорил мистер Магдален.

— Черт возьми! Сэр Джон не умрет еще лет десять. Да он вполне протянет и все двадцать, — тут у мистера Лессингэма от испуга перехватило дыхание. — Сколько к тому времени я буду должен вам?

Мистер Магдален, поморщившись, сообщил ему, что всего состояния набоба может не хватить, чтобы погасить сумму долга, которая набежит за такой срок. Но зачем мистеру Лессингэму столь мрачно смотреть на вещи? Мистер Лессингэм, однако, не мог смотреть на них иначе.

— Так, значит, я продал себя за чечевичную похлебку, ну и ну! — возмутился он, с нескрываемым отчаянием взглянув на ростовщика, и тут его голос неожиданно перешел на рык: — Мне пришла в голову мысль…

— О, подождите! Подождите минуточку! — взмолился мистер Магдален. — Мистер Лессингэм… сэр… вы когда-нибудь думали… гм-м… о женитьбе?

Суть сделки была чрезвычайно проста. У мистера Магдалена имелась взрослая дочь, которой однажды предстояло унаследовать его неправедно нажитые и не принесшие ему никакой радости миллионы. И он чувствовал, что все его труды окажутся напрасными, если эти деньги не позволят ей занять такое место в обществе, где богатство позволяет сполна наслаждаться всеми благами жизни.

Однако ответ мистера Лессингэма был сколь скор, столь же и прямолинеен. В недвусмысленных выражениях, крепости которых позавидовал бы любой ломовой извозчик, он подробно прошелся по предполагаемой родословной мистера Магдалена, не забыв и самого ростовщика, но когда он добрался до единственного отпрыска мистера Магдалена, последний неожиданно остановил его.

— Не пытайтесь утверждать, что не измените своего мнения, — ледяным тоном произнес ростовщик. — Со вчерашнего дня вы должны мне более двух тысяч пятисот фунтов комиссионных, и если к четырем часам пополудни вы не принесете мне эти деньги, завтра утром я появлюсь у сэра Джона и предложу ему оплатить post-obit.

Для мистера Лессингэма это был удар ниже пояса. На мгновение он словно лишился дара речи и лишь ошеломленно хлопал глазами, тупо уставившись на мистера Магдалена. Затем он разразился проклятиями, быстро, впрочем, сменившимися мольбами вперемешку с угрозами. Но мистер Магдален оставался неумолим: ведь теперь мистеру Лессингэму — и он прекрасно понимал это — предстояло выбирать между Хайгейтом[4] и почти полной нищетой.

Проклиная в душе всех и вся, мистер Лессингэм выехал на вершину Хайгейт-Хилл, откуда открывался прекрасный вид на Лондон и широкую ленту Темзы, сколько хватало глаз извивавшуюся по равнине. Однако сегодня он остался равнодушен к столь великолепной панораме и, хорошенько пришпорив своего вороного коня, помчался вниз по склону, направляясь в сторону Холлоуэя.

У подножия холма и произошла его встреча с Неуловимым Джеком. Увидев преградившего ему путь всадника в маске и с пистолетом в руке, мистер Лессингэм немедленно остановился, как ему было и велено. Однако требование расстаться со всеми имеющимися у него деньгами и ценностями показалось ему настолько издевательски-неуместным, что он, и без того раздраженный свалившимися на него невзгодами, пришел в неописуемую ярость. Неуловимый Джек, к своему несчастью, даже не подозревал, со сколь отчаянным малым, опасным даже в относительно спокойном расположении духа, свела его сегодня изменчивая фортуна. А когда он это понял, было уже поздно. С быстротой молнии в воздухе мелькнул длинный хлыст, которым мистер Лессингэм нещадно погонял своего скакуна, его конец ударил грабителя точно в висок, и тот без чувств рухнул на землю. Когда Джек пришел в себя, он лежал на травянистой лужайке, скрытой от дороги густо разросшимися деревьями, возле которых паслись две привязанные лошади: его гнедая кобыла и вороной конь мистер Лессингэма.