Неукротимый Бру - [32]

Пенелопе его насмешливый тон не понравился.

— В моем гардеробе нет ничего ни дурацкого, ни нелепого. Это, — она выхватила из его руки шарф, — орудия бизнеса.

— Но на выгоне они тебе ни к чему. — Он медленно улыбнулся, подняв кверху какую-то вещичку из ее нижнего белья.

Пенелопа выхватила ее и швырнула обратно в чемодан.

— Только потому, что приходится ехать на выгон, не обязательно утрачивать профессиональный вид, — возразила она, и в глазах Бру снова промелькнула искорка смеха.

Он покачал головой и хмыкнул.

— Ну, хорошо! Что же мне тогда взять? — воскликнула она, воздевая руки кверху.

— Для начала — джинсы и башмаки.

Оттолкнув его, Пенелопа принялась укладывать обратно вещи, которые он вытряхнул.

— У меня нет ни единой пары, — поморщившись, она точно выплюнула последнее слово, — джинсов.

— Можешь одолжить у моей сестры. — Он окинул ее оценивающим взглядом. — Похоже, у вас один размер. И пару башмаков найдем. Пороемся у сестры и у моего младшего брата. Без обуви не останешься.

— Но мне кажется, что хотя бы что-то из моих вещей не помешает, — вставила Пенелопа. — На всякий случай.

Бру потянулся и зевнул, и взгляд Пенелопы невольно оказался прикован к его широкой мускулистой груди под рубашкой. Его мускулы были твердыми, сильными и теплыми. Она знала это. Краска залила ее щеки, и Пенелопа поспешно отвернулась.

— Все это сплошное барахло, — проворчал Бру. — У тебя есть отличная возможность все это бросить здесь.

— Ты невыносим. — Пенелопа невольно улыбнулась.

— Я знаю.

Она подняла на него глаза:

— Мне пора заканчивать. Уже поздно.

Бру метнул взгляд на кровать и кивнул.

— Я оставлю все, что тебе понадобится, у двери, вместе со спальным мешком и дорожной сумкой. А эта ерунда тебе ни к чему. — Приобняв ее за талию, он постучал по крышке чемодана.

Время замерло.

— Мне пора убираться, — промурлыкал он, и в его глазах промелькнули уже так хорошо знакомые ей искорки.

— Пожалуйста, — ответила она.

— Я пошел. — Он действительно выпустил ее талию и, быстро и сильно поцеловав ее в губы, пошел к двери.

Пенелопа внезапно осталась одна. Казалось, выйдя из комнаты, он забрал с собой ее жизнь.

— Приятных снов, — сказала она ему вслед.

Обернувшись, он оглядел ее с ног до головы и помотал головой.

— Черта с два, — буркнул он и исчез в темноте коридора.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Ты хочешь взять эту старую колымагу? — Фаззи почесал в затылке и, прислонившись к шаткому фургону, поднял глаза на своего босса. — Бру, мы не пользовались им с самого праздника в Саммервилле, лет восемь прошло.

Бру ухмыльнулся:

— Ну и что?

— А Шеф знает, что ты берешь повозку вместо автофургона?

— Знает. Он сейчас на кухне, укладывает бобы, галеты, солонину и кофе. Припасов хватит на целую армию.

Бру широко зевнул и поднес к губам чашку кофе. Единственное, что он не переносил в работе на ранчо, — это необходимость рано вставать.

Особенно тяжело было сегодня. Из-за видения с волосами цвета соломы и в дурацком шелковом шарфике он этой ночью не сомкнул глаз.

— Ничего не понимаю, — пробурчал Фаззи. — И ты хочешь взять лошадей?

— Ага.

— Зачем? Мы что, на машинах не справимся?

Глаза Бру сверкнули, когда он посмотрел на ряд пикапов, стоящих у конюшни.

— Я хочу взять с собой на выгоны лошадей. Я ведь тебе говорил — хочу, чтобы ей несладко пришлось.

— Да уж, она такой наездник, что ей придется солоно, — согласился, нахмурившись, Фаззи.

— Не волнуйся. Все будет нормально. Она крепкая девчонка. Если бы я ее не знал, то решил бы, что она из Брубейкеров — такая же упрямая. Боюсь, одной недели в седле не хватит, чтобы она признала поражение. — В его голосе это прозвучало как похвала. — Ты уложил оружие?

— Ага. И заряды.

— Я подумал, что ей понравятся стрельбы — где-нибудь на пустых выгонах.

Фаззи покачал головой.

— Такие женщины не в моем вкусе, но, — он ухмыльнулся, — мне кажется, я знаю, что ты задумал.

На лице Бру расплылась широкая улыбка, и он тоже прислонился к повозке.

— Кого же мы берем в путешествие?

— Ну… — Фаззи поднял вверх костлявую руку, — ты, я, Шеф, мисс Уэйнрайт — это четыре. Потом Мак, Бак и Ред. Всего семеро.

— А Джим? — Бру оглянулся в поисках работника по прозвищу Брюзга.

— Джим вчера повредил ногу. Говорит, лошадь прижала его к ограде. Он уехал в город, к доктору.

Бру взял в зубы соломинку и принялся ее жевать.

— Черт, с этим Джимом вечно что-нибудь случается. Я слышал, что свой шрам на подбородке он заработал, открывая банку с бобами. Ну, ладно, семерых более чем хватит.

— Надолго мы едем?

— На неделю примерно.

Фаззи прищелкнул языком.

— Да, леди придется позабыть вкус цивилизации до самой субботы.

— Этого-то я и хочу.

* * *

Пенелопе казалось, что ее мозг свободно болтается внутри черепа. Тряская рысь, которой шла ее лошадь, очень пригодилась бы для сбивания масла. Буррито! Ну и кличка для лошади. Проклиная все на свете, Пенелопа пыталась заставить чертова коня ехать побыстрее, подгоняя его каблуками, но Буррито продолжал мерно трусить вперед, не обращая внимания на понукания наездницы. У Пенелопы безумно болели бедра, а язык, после того как она умудрилась раз десять прикусить его, просто онемел.

Палящее солнце стояло высоко в небе, и по спине Пенелопы уже ручьем лился пот. Ослабив повязанный на шее шарфик, она вытерла им лицо. Давно пора бы остановиться и поесть. Отдохнуть. Хорошенько перекусить, а потом немного поспать или окунуться в одном из больших водоемов, которые Бру называл водохранилищами. Пенелопа поглядела вокруг страдальческим взглядом. Где же кончаются земли Большого Дедди? Наверняка у Мексиканского залива, если не у Панамского канала.