Неукротимая красавица - [5]

Оуэн страдал какой-то серьезной болезнью, и, хотя его – семнадцатилетнего юношу – всегда тянуло к пышному телу жены, мужской силой он не обладал. Для Фионы это не имело особого значения, поскольку с девственностью она рассталась еще в тринадцать лет. Достаточно быстро она нашла с кем удовлетворить свои потребности.

Первым ее избранником стал егерь по имени Финн. Это был огромный грубый мужик, не обладавший какими-либо навыками в искусстве любви, но когда он вбивал свое орудие ей в лоно, казалось, что она того и гляди сойдет с ума от восторга. Затем случилось неизбежное: она забеременела, – а к тому времени, когда осознала сей факт, было уже поздно что-либо предпринимать.

Она поведала о своем состоянии мужу, рассчитывая на то, что этот дохляк смирится и не станет распространяться на эту тему, но на сей раз просчиталась. Корчась от боли на смертном одре, он назвал ее отъявленной шлюхой и пообещал ославить перед всем миром. Это было роковой ошибкой: когда он заснул, жена задушила его подушкой. Поскольку никаких следов не осталось, причиной смерти лекари посчитали приступ астмы, а родственники высказали убитой горем беременной вдове множество слов утешения.

Когда пришло время разрешиться от бремени, присутствовала только служанка Фионы, Флора Мор-Лесли. Родившийся крепкий мальчуган был тайно переправлен крестьянской паре, незадолго до этого потерявшей своего собственного сына. Фиона не желала, чтобы дети обременяли ей жизнь. Умерший ребенок заменил ее сына и в глубокой скорби был погребен в фамильном склепе Стюартов. Но и для Фионы вся эта фальсификация не прошла бесследно. Вызванные на следующий день доктор и акушерка пришли к выводу, что леди Стюарт никогда больше не сможет выносить ребенка. Но этот секрет было обещано сохранить в тайне за приличное вознаграждение. Правду знала только Флора, но ее можно было не опасаться: она растила Фиону с детства.

Этой ночью Фиона ликовала еще и потому, что совершенно случайно узнала чужой секрет. Чтобы избежать назойливого внимания двоюродного брата Адама Лесли, который увивался за ней с тех пор, как им исполнилось по двенадцать лет, она спряталась в библиотеке Грейхейвенов, и стоя за плотными шторами, закрывавшими окна, под которыми стояли кресла и диваны, и подслушала весь разговор между Хизер, Патриком и главой семейства.

Зная все это, она была на верху блаженства. Девственная Катриона боится близости! Гленкирк не сможет долго выносить это, а тем временем Фиона намеревалась демонстрировать ему свои созревшие прелести так часто, как это только позволяли приличия, чтобы не показаться нескромной. Также она собиралась приложить все усилия, чтобы Кэт продолжала пребывать в омуте страхов.

– Когда вы так улыбаетесь, миссис Фиона, я знаю, что это не предвещает ничего хорошего. Какую проделку вы задумали на этот раз?

– Никаких проделок, Флора. Я просто ломаю голову, что бы надеть на Рождество к Гленкиркам.

Фиона мечтательно вздохнула.

– Рождество у Гленкирков! Будут все Лесли, в том числе из Сайтена, Хейзы из Грейхейвена, Мор-Лесли из Крэннога. Мы не праздновали Рождество у Гленкирков всей семьей с тех самых пор, как умерла бабушка. Как я рада, что новый граф решил не соблюдать траур! Старому лорду Патрику это не понравилось бы. Остается надеяться, что, когда граф и мисс Катриона поженятся, празднества в замке станут регулярными.

Но Катриона, сама не ведая о том, разрушила планы Фионы. За десять дней до того, как в замок должны были съехаться гости, она появилась там по особому приглашению тети Мег, вдовствующей графини Гленкирк. Мег Стюарт Гленкирк, обо всем поставленная в известность, решила дать возможность своему старшему сыну поухаживать за будущей невестой. Да она и сама некогда появилась в Гленкирке запуганной невестой, но покойная бабушка сердечно приветствовала ее, проявив любовь и понимание. Старушка давно уже покинула этот мир, но Мег намеревалась отплатить ей за участие, оказав помощь ее любимой праправнучке.

Погода стояла чудесная – холодная и солнечная. Патрик одержал свою первую победу, когда подарил Катрионе белоснежную кобылу.

– Она потомок матушкиного Дьявольского Ветра. Легкая, стремительная, послушная и преданная. Как ты ее назовешь?

– Бана. По-гэльски – «прекрасная».

– Да, знаю. Я тоже говорю по-гэльски.

– О, Патрик! – Она порывисто обняла его за шею. – Ты на своем Дабе составишь мне компанию?

Весь день они носились по холмам вокруг Гленкирка, а по вечерам Катриона сидела с тетушкой, двоюродными братьями и сестрами в главном зале фамильного замка. В камине уютно полыхал огонь, а Катриона и молодые Лесли играли в шарады или танцевали. Вдовствующая графиня снисходительно улыбалась им, а граф старательно скрывал разочарование, оттого что ни разу не оставался по вечерам наедине со своей нареченной.

Но счастье переменчиво. Вечером накануне того дня, когда в замке должна была собраться вся их родня, он встретил Катриону в одиночестве. Было уже довольно поздно. Его мать всегда рано отходила ко сну, и, полагая, что все остальные тоже устраиваются на ночь, он отправился в библиотеку, намереваясь кое-что уточнить по вопросам недвижимости. Возвращаясь обратно, он заметил девичью фигуру, сидевшую в одиночестве перед камином.