Неугомонный Алергуш, или Повесть о том, кто кого проучил - [3]

Алергуш кружит вокруг выкрашенного в зелёный цвет деревянного киоска, дёргает ручку двери. На двери висит замок. Алергуш стучит кулаком, прислушивается, будто ждёт чуда: замок вдруг исчезнет и в дверях появится желанный халат.

— Эй, Алергуш, ты что тут делаешь?

Перед Алергушем сверкает щербатая улыбка приятеля.

— А ты откуда взялся, Кирикэ?

Лицо долговязого приятеля исчерчено грязью. Короткие штаны тоже измазаны. Рубаха на груди точно парус бегущего корабля вздулась, а под ней будто кто-то шевелится. Алергуш протягивает руку к раздутой рубахе.

— Не тронь!.. Заряжены!

— Ка-а-ак?

— Я их ещё не проверял, но всякое может случиться!

— У тебя наши?

— Разные.

— С поля?

— Оттуда… где я тебе вчера говорил.

— Дай поглядеть!

— Я и винтовку искал…

— Ну, и нашёл?

Кирикэ смерил его недоверчивым взглядом. Сказать или нет? На всякий случай он переменил разговор:

— А ты что здесь делаешь?

Алергуш показал мелочь на мороженое.

— Продавщицы нет, — сказал Кирикэ. — Её и вчера не было. Небось заболела.

— Значит, не хочешь мне сказать, что ты нашёл?

Кирикэ ещё пристальнее глядит на копейки в руке дружка. Потом он суёт руку за пазуху и вытаскивает оттуда горсть пустых патронных гильз.

— Это ещё со времён войны…

— Наши патроны-то?

— Автоматные. Я их гвоздём от ржавчины очистил. Гляди, коли хочешь знать!

— А ты откуда знаешь, что они с военного времени?

— Потому что теперешние, со стрельбища, ещё не заржавели.

Алергуш держит на ладони две гильзы, которые ему протянул Кирикэ, и глядит на дружка с восхищением. А тот задирает нос и хвастает другими трофеями:

— Эти вот пистолетные… Есть у меня и от карабина. Гляди, у меня ещё и два немецких патрона…

От изумления Алергуш разинул рот до ушей. Даже позабыл про свои копейки, забыл про мороженое, забыл про невыученную роль и не сделанную палицу. Чего бы не отдал он за пару патронов!

Приятель ещё вчера хвалился, что отыскал место, где когда-то шли бои. Алергуш не поверил, но теперь-то у Кирикэ точные доказательства. Кирикэ отыскал воронку от снаряда и уверен, что отыщет в этой воронке что-нибудь ценное.

Алергушу родители строжайше запретили приближаться к стрельбищу, даже когда там нет солдат. А как выглядит место, где когда-то шли бои, об этом он и понятия не имеет.

— Покажешь и мне эту воронку?

Кирикэ не спешит дать ответ. Алергуш упрашивает:

— За это я тебе половину мороженого отдам.

— Так ведь киоск-то закрыт…

— В другом купим. У меня деньги есть.

Кирикэ почёсывает затылок, соображая: раскрыть приятелю секрет или нет? Алергуш разжимает ладони и показывает монеты. Кирикэ сосчитывает, прикидывая, как лучше их поделить. У Алергуша две трёхкопеечные и одна десятикопеечная монеты. Сначала он берёт две по три, потом возвращает их и берёт гривенник. Он суёт Алергушу в руку два автоматных патрона, а монету кладёт себе в карман.

Оба приятеля довольны обменом. Они поднимаются вверх по улице.

Тайник на окраине

Здесь, на окраине города, пошли домики с застеклёнными террасами и с такими же завалинками, как в селе. И палисадники точно такие же, как в селе. За холмом — Комсомольское озеро.

Экскаваторы и строительные подъёмные краны уже дошли сюда. Огромный массив земли весь изрыт. Вид громоздких машин больше никого не удивляет. А ребята особенно легко притерпелись к тому, что земля на каждом шагу взрыта. Их не тревожит продвижение городской черты к холмам. Ещё совсем недавно эти холмы были расчерчены виноградниками, а сейчас светят лысыми склонами.

Дом Кирикэ взбежал на самую кручу холма. Скоро здесь ляжет мощённая камнем улица. С веранды дома прекрасно видна телевизионная башня, которая сторожит округу и словно бы озорно подмигивает Кирикэ и Алергушу: «Видите, вон там киоск с мороженым!»

Но ребятам сейчас не до мороженого. Они взобрались на холм, с которого открывается вид на Комсомольское озеро.

Последние дни были дождливыми. К подошвам липнет грязь, и, чтобы не соскользнуть, ребята хватаются за узловатые лозы дикого винограда.

Вдруг Кирикэ остановился и показывает Алергушу воронку. Яма не глубока и заполнена обрывками бумаги, консервными банками и разным мусором.

— Тут?

— Ага!

Алергуш хмурится. Ему сейчас жаль своих копеек. Воронка похожа, скорей всего, на яму, оставшуюся от выкорчеванного старого дерева.

— Так и я сперва подумал! — гогочет Кирикэ и тянет его к куче сухого бурьяна, которая высится неподалёку и не привлекает внимания.

На лице Кирикэ хитрая лисья усмешка. Воровато озираясь вокруг, он разгребает бурьян, и возбуждённому взору Алергуша открывается заржавленный автомат с разбитым стволом. Кирикин дружок бросается к автомату, словно хищный ястреб на добычу.

Ребята тараторят наперебой, и ни у одного не хватает терпения дослушать другого.

— Знаешь, это фашистский…

— А вот и наш!..

— Фашистский. Сказано же тебе! Я ведь разбираюсь.

— Только вот ствол разворочен. Жалко.

— В том-то и беда… Патроны!

— Ага…

— Не наши. Что я тебе говорил! Автомат фашистский!

— Жалко, что поломан.

— А ты как думаешь? Ишь чего захотел, чтобы ещё и целым был!

— Жалко… Да у нас ведь всё равно нет патронов!

— А это что такое?

— Разряженные.

— А их нельзя опять зарядить?

— У нас нечем…