Неудержимая. Моя жизнь - [83]

В прошлом у меня бывали проблемы на грунте. Это покрытие требует мобильности и терпения, а ни то, ни другое никогда не были моими сильными сторонами. Однажды после матча на грунте, который действительно дался мне с трудом, я сказала репортеру, что чувствую себя на грунте, как корова на льду. Но я много работала. И тот сезон на грунтовых кортах, который предшествовал турниру во Франции был для меня одним из лучших. Перед Ролан-Гаррос я выиграла двенадцать игр на грунтовом покрытии, победив на турнирах в Штутгарте и в Риме. Я даже постаралась выучить французский язык. Может быть, он и не мог помочь мне победить, но несколько французских слов, произнесенных с подиума, на котором ты стоишь с трофеем в руках, никому не помешают. После моей операции на плече прошло почти четыре года. Мне понадобилось участие в одиннадцати турнирах Большого шлема, чтобы в прошлом году, наконец, дойти до финала в Уимблдоне. И я все еще ждала большую победу.

В том году, в первых трех кругах Ролан-Гаррос я проиграла всего пять геймов. Но четвертый круг оказался тяжелее. Я выиграла первый сет, а Клара Коукалова[74], чешская теннисистка, взяла второй на тай-брейке. Но третий сет я выиграла 6–2. Возможно, по счету об этом будет трудно судить, но моим самым трудным матчем на турнире была полуфинальная игра с Петрой Квитовой. В предыдущих турнирох Большого шлема, играя против меня, она показывала свой лучший теннис. А еще погода. Это был один из тех дней поздней весной, когда хочется бродить по парижским бульварам в шляпе с большими мягкими полями, по дороге зайти выпить кофе и съесть круассан, а на красном покрытии корта царил сущий ад. Из-за бушующего на нем ветра. Он мог остановить даже лучший удар и изменить его начальную траекторию. Этот ветер открывал дорогу абсолютному хаосу. Так что для меня тот матч был в какой-то степени финальным. Я знала, что если смогу выиграть его, то смогу выиграть и все остальные. И я выиграла его в двух сетах подряд 6–3, 6–3. Какой же бонус я получила за эту победу? Возвращение на первую строчку мирового рейтинга.

В финале я играла с Сарой Эррани[75]. Если ты играешь с Сарой Эррани в финале турнира Большого шлема, то ты можешь решить, что тебе повезло (особенно когда видишь, как она уничтожает шоколадный батончик «Марс» за час до матча). Но так думать опасно. Любой знает, как спортсмен может сыграть, будучи аутсайдером. Эррани – итальянка где-то моего возраста. Она как раз добивалась первых успехов в своей карьере и была хорошо известна своей хитростью. Но что я могу вам сказать? Это был мой день. Я играла в черном платье «Найк» и черном козырьке. Каждый мой удар попадал точно в то место, в которое я целилась, я находила любую цель, которую намечала. Время от времени такое случается. Погода хмурилась, небо было затянуто темными облаками, но мне было все равно. Мне просто надо было играть. Играть просто, но в то же время умно́. Казалось, что первый сет закончился, даже не успев начаться. 6–3. В середине второго меня уже было не остановить. И потом я вдруг оказалась совсем одна, с волосами, развевающимися на ветру, собираясь подать победную подачу. Эррани взяла ее, и мы начали розыгрыш в погоне за последним очком. Мяч летал туда – сюда, туда – сюда. Наконец мне удалось направить мяч туда, куда я и хотела, в самый угол корта, прямо по линии. Она достала его, но сил хватило только на слабый высокий удар. Я все ждала и ждала, когда же мяч отскочит от покрытия. Долгое время казалось, что он завис в воздухе. Стадион замер – на нем стояла тишина. Такая тишина, которую может устроить только толпа. А потом я перехватила ракетку и ударила по мячу двуручным бэкхендом, от которого ракетка взлетела выше моего плеча, в сторону неба. Эррани бежала и бежала, но не смогла перекинуть мяч через сетку. Толпа взорвалась приветственными криками. Я опустилась на колени и закрыла лицо руками. А потом стала искать взглядом отца. Все искала, и все безрезультатно. Это был первый случай, когда его не оказалось на трибунах в момент моей победы на турнире Большого шлема. Я почувствовала себя не в своей тарелке, как будто потеряла что-то важное. Хотя в этом было и что-то приятное для меня. Потом я подошла к сетке и пожала руку Эррани. И улыбнулась. А потом запрыгала. И стала выписывать круги в самом центре корта с поднятыми руками. Я поняла, что значит этот турнир для меня сразу же после победы.

Это был идеальный пик моей карьеры. В самом начале все, что происходило со мной, происходило слишком быстро. Я выиграла Уимблдон в семнадцать лет. И превратилась в звезду. Спонсоры выстраивались в очередь. Я становилась участницей рекламных кампаний и предметом жгучей зависти. Открытый чемпионат США я выиграла вечером, играя в черном платье. А потом, в один прекрасный момент, когда казалось, что со мной не может случиться ничего плохого, это плохое случилось – порвалась связка в моем плече и спорт, который я любила, стал синонимом боли и поражения. Иногда мне казалось, что я забыла как играть в теннис, что я никогда не смогу вернуть то, что раньше получалось само собой. Я чувствовала себя потерянной. Не понимала, что происходит. А потом постепенно и очень медленно, работая так, как я никогда не работала до этого, я стала выходить из темноты. И научилась играть в старую игру по-новому. Я поняла, что выигрывать можно разными способами. И вот теперь, через восемь лет после победы на первом турнире Большого шлема в Уимблдоне, я, наконец, вернулась. Я оказалась на том же месте, в том же мире, но я уже не была тем же игроком и тем же человеком. Я теперь видела все новыми глазами и действительно впервые стала восхищаться тем, что видела. Это дало возможность людям по-другому понять мою историю. Победа ребенка в большой игре вызывает восторг. Это новая жизнь, это новое будущее. Но насколько приятнее, когда игрок, который был на самом верху и все потерял, каким-то волшебным образом возвращает себе все потерянное.