Неудачница: перезагрузка - [10]

— Ты такой милый, — честно говорю ему, ни на секунду не отрываясь от карих глаз.

Мой серьёз ещё больше забавляет светловолосого начальника.

— А ты — волшебная, — улыбаясь, отвечает он и проводит рукой по локону волос у лица; после чего голос его становится серьёзным, — не исчезай больше так внезапно. Мы все волновались.

— Простите, — неожиданно перехожу на «вы» я.

— Эй, — он поднимает моё лицо за подбородок, вынуждая вновь смотреть ему в глаза, — Ты оставила меня без своего чудесного голоса аж на целых три недели. Не порядок.

— Две с половиной, — зачем-то поправляю его.

И вообще… Смущаюсь!

— Макс! Зато твой голос слышно за километр! — недовольно произносит Глеб, открывая дверь кабинета, — Давай уже сюда — у нас мало времени.

— Иду, — кивает другу светловолосый, затем подхватывает мою ладонь и аккуратно накрывает губами, глядя в глаза, — Помни — ты обещала, — говорит, а затем проходит в кабинет Бондарёва.

Не исчезать? Да, обещала.

Стою, улыбаюсь.

И как я могла про него забыть?..

С приподнятым настроением подхожу к своему креслу, сажусь и начинаю работать. До приёма есть время — так что неплохо было бы успеть уменьшить ту кучу не просмотренных файлов со всех отделов фирмы, что заспамили мне всю почту…

Когда через час все трое вышли из кабинета, слегка усталые и озабоченные, я и сама едва могла соображать от обилия информации из писем… Даже взгляд от компа оторвать не смогла, только подняла руку вверх, прощаясь с командой Бондарёва. Потом услышала заветные слова: «Мила, на выход», закрыла все вкладки и выключила компьютер. Встала, взяла верхнюю одежду, подхватила сумочку и поплелась за Глебом. Как я была самонадеянна, когда решила, что мне хватит недели справиться со всем объёмом работы, скопившемся за время моего отсутствия!

Вот ведь… обладательница премии «Розовые очки года».

Придётся работать сегодня ночью. И завтра ночью — тоже. Чертов приём! Теперь я ненавидела его по другой причине — он забирал моё свободное время, которое я могла бы потратить на выполнение заданий.

— Приведи себя в порядок, — голос Глеба вырывает меня из тяжких раздумий.

Смотрю на него удивленно.

— Подправь макияж, расчешись… я не знаю… или постарайся вернуть блеск глазам — ощущение, что ты едешь на казнь, а не на праздник, — раздраженно бросает он и стремительно выходит из лифта.

Вернуть блеск глазам… а почему не «познать законы вселенной»? Или как насчет «обрести внутренний дзен»?

Спешу за начальником на подземную парковку, сажусь в машину, достаю косметичку.

Буду подправлять макияж. Перспектива провести вечер с недовольным шефом — не прельщает. Так что слушаюсь и повинуюсь… и пытаюсь не размазать помаду по лицу, пока крашусь во время поездки.

Когда машина останавливается у известного международного сетевого отеля, Глеб выбирается из салона и открывает дверь с моей стороны, предлагая свою руку. Я вокруг себя папарацци не замечаю, но всё-таки принимаю этот «жест помощи».

Не то, чтобы я что-то из себя строила… просто знала — Глеб никогда и ничего не делает просто так: то, что он пару минут назад вел себя, как свинья, а перед зданием отеля превратился в джентльмена, имело свои цели. Пусть и мне неведомые. Ну, разве что Бондарёв планирует морально дестабилизировать меня и вынудить напиться с горя…

Пятнадцать минут спустя…

Чтоб их всех разорвало… Хватаю бокал с подноса и опрокидываю внутрь целиком.

Десятью минутами ранее:

— И это неофициальный приём? — оглядываю зал неоднозначным взглядом, неосознанно тереблю ремешок сумочки, — Глеб, какого черта? Почему все в вечерних платьях?

— Потому что сегодня праздник, — спокойно отвечает Бондарёв, на локте которого покоится моя левая рука.

— Но ты не в праздничном смокинге, а я не в бальном наряде, — замечаю очевидное, тихо злюсь.

— Потому что я, как все нормальные люди, не праздную рождество 25 декабря, — Глеб улыбается мне краешком губ и отводит к дальнему столику; я киваю, принимая его логику, но тут он заканчивает свою мысль, — я не праздную его вообще.

— А что так? — поднимаю бровь.

— Не религиозен, — коротко отвечает Бондарёв, а в следующее мгновение его лицо становится прямо-таки каменным.

Перевожу взгляд туда, куда смотрит мужчина…

— Мила, — Таня бегло приветствует меня и разворачивается к Глебу; на ней чудесное платье песочного цвета, которое ей очень идёт… в отличие от выражения лица, которое не идёт ей, ну, вообще, — Это правда? — с ходу спрашивает девушка.

— Что именно? — сухо уточняет Глеб.

— Что ты сделал это. Что подослал тех фриков к моему отцу, — шипит Таня, хотя, в её исполнении, даже шипение звучит благородно.

— Брат рассказал?.. — тут же начинает скалиться Бондарев.

— Только попробуй хоть что-нибудь про него сказать! Ты мизинца его не стоишь! — повышает голос Таня, глядя на Глеба с предупреждением; лицо последнего белеет от гнева, — Я вынудила его рассказать мне, потому что все вокруг молчат, словно воды в рот набрали! Запугал всех, да, Глеб? Ты — скотина, Бондарёв. И мне стыдно, что я всё это время, как идиотка, твердила всем своим знакомым, что ты — не такой, что тебя надо понять… — она горько усмехается, — И я не знаю, что вы здесь за шоу собираетесь устраивать, — она резко кивает в мою сторону, — Но я-то в курсе, что Мила с тобой не встречалась. И что все ваши отношения были прописаны контрактом! Тебя, Бондарев, вообще никто и никогда не сможет полюбить! Понял? Потому что таких зверей, как ты, невозможно любить. Так что удачи тебе на новом посту, надеюсь, ты очень скоро поймёшь, насколько непосильную ношу взвалил на себя из-за своих идиотских амбиций и подростковых обид. Когда будешь тонуть, не утащи и нас всех на дно, чудовище!