Неучтённый фактор - [24]

Сами собой закорачивались электросхемы, магнитные бури блокировали связь на всех частотах, грунтовые воды сами собой поднимались на поверхность. Ветры превратились в ураганы, реки рвались из русел, а по морям прошли волны цунами. В Альпах и Татрах трижды ударили семибалльные землятресения. Мелкие сейсмические возмущения лихорадили Крым и Балканы. Повсеместно рухнула энергетическая система. Стало холодно, голодно и страшно…

Досталось практически всем. Когда все немного улеглось, и ООН подвела первый подсчет потерь, выяснилось, что меньше всего пострадали Африка и Россия. В Африке просто нечего было разрушать, а в России все загодя порушили в перестройку. Кто-то даже запустил глумливую шуточку, что нищета спасает от крупных неприятностей.

А потом грянула такая зима, что шутки замерзли на губах. Когда стаял снег, серый от осевшей с небес сажи, обнаружили, что страна провалилась в полное Безвременье.

Россия и в лучшие-то годы представляла себой хронологический винегрет, где век семнадцатый спокойно соседствовал с двадцатым, а медвежьих углах ворочался век пятнадцатый. А после Катастрофы образовалась такая временная чересполосица, что стало жутко. Очень скоро выяснилось, что и в головах царит такая же катавасия. Поэтому не надо удивляться, что Власть врезала кулаком по столу, и по стране прокатилась Первая волна.

Салин помял занывший от боли висок. Здоровье стало ни к черту. Хоть и всю жизнь принадлежал к меньшинству, имевших доступ к лучшему медобслуживанию и самым качественным продуктам, но после Катастрофы стал резко сдавать.

«Я просто устал, – сказал он сам себе. – Смертельно устал».

Он машинально раскрыл папку. Достал листок шифрограммы.

Пробежал взглядом по строчкам.

* * *

Оперативная обстановка

Весьма срочно

Особой важности

т. Салину В.Н.

личным шифром

Мне удалось убедить "наших друзей", что инициативный выход на контакт с ними представителя г-на Карнаухова был спланированной провокацией. Я высказал недоумение, почему столь грубый ход г-на Старостина мог их встревожить.

По инициативе г-на Арнольда Ганнера я был ознакомлен с документами о контактах финансового представителя "Движения" г-на Артемьева с Фридрихом Эггеном и Клаусом Майером. Они оба подозреваются в причастности к т.н. "Черному Интренационалу" и находятся под плотным наблюдением спецслужбы финансовой группы "наших друзей". В политических кругах Запада "Движение" позиционированно как крайне националистическое, с явными тенденциями к отковенному фашизму, контакты с ним возможны только по линии политически маргинальных организаций типа "Черного Интернационала". Естественно, что инициатива Карнаухова по выходу на контакт с финансовой группой г-на Ганнера была расценена как неприкрытый вызов.

С учетом известных Вам тенденций, а их динамика, по мнению, наших партнеров признана угрожающей, было решено ускорить переговоры по известной Вам проблеме. Очередная встреча состоиться сегодня в полдень по местному времени. О результатах доложу немедленно.

"Авель"

* * *

«Нет, я был абсолютно прав. Иного выхода не было», – подумал Салин.

Ретроспектива

Старые львы

В кабинет без стука вошел Решетников. Увидев в руках Салина свежий номер «Движения» с интервью Старостина, хохотнул:

– Изучаешь? Во-во. Ты еще законспектируй для партучебы. Зачет будем сдавать по краткому курсу «старостизма».

– Ты сам читал?

– А то! – Решетников,как всегда основательно уселся в кресло, сложил руки на животике. – Но у меня для тебя анекдотец свежий припасен. Вернее, притча. Хохма, если на идиш.

Салин отложил газету.

– Я весь в внимании.

Решетников закатил глаза к потолку, собрался с мыслями и начал:

– Случилось это в маленькой городишке. Допустим, во Франции. Один нашенский турист добрался до одного скромного домика на окраине того гордишки. Постучал в ворота. «Прошу аудиенции у хозяина. Имею до него дело, мульонов на сто». Во как! – Решетников прищурив один глаз, хитро посмотрел на Салина. – Дурачину вежливо попросили нафиг. Он на другой день заявился. Ему опять – от ворот поворот. Так он, шельма эдакая, и в третий раз заявился. Короче, надоел.

– Очень интересно.

Решетников неожиданно хищно сверкнул глазами.

– Дурачина в полных непонятках пошел к себе в отель, на постоялый двор, значит. А там по народной традиции с тоски бутылочку принял, сверху снотворным залил, а среди ночи дернул его черт полезть окно закрывать. Или открывать, я уж не помню. Да и выпал! И разбил свою дурью башку о заморскую мостовую. Вот такая история. Не догадываетесь, как того почтенного горожанина звали?

– Арнольд Ганнер. – У Салина похолодело внутри.

– Верно. Личность нам с тобой известная. И как к нему следует на прием попадать, нам с тобой известно. А дурак… Что с дурака взять?

Салин нервно забарабанил пальцами по столу, подгоняя Решетникова. Войдя в роль, тот мог тянуть театральную паузу до бесконечности.

– Чтобы вы не мучался, подскажу: гонец бестолковый был от Карнаухова.

Пальцы Салина нервно дрогнули.

– Источники надежны?

– До сего дня не подводили. Да я уже справки навел. Не каждый же день у них из окон русские вылетают. А в Москве запросил, вернулся ли из командировки некто Харитонов. Какая-то мелкая сошка в Движении. Но ходил лично под Карнауховым.