Неучтённый фактор - [23]

А раз так, надо стараться быть наездником, сжимающим узду, погонщиком, не жалеющим кнута, ведущим, тянущим за собой безропотного ведомого, только это дает смысл в бессмысленном кружении к последней точке, за которой лишь огонь крематория и нелепая фарфоровая посудина, брошенная в яму.

Только Власть способна выделить тебя из безликой массы смертных, лишь Ей одной позволенно превратить тебя в бессмертного, заставив всех: и близких, и врагов идти за твоим гробом, преклоняясь не перед тобой, а перед неведомой частичкой Ее, что на злобу и зависть живым, последний раз подчинив других своей воли, уносишь в могилу.

«Господа-товарищи, ваши мотивы мне понятны. Даже не мотивы, а мотив. Один он у нас на всех. Лежит на самой поверхности, и только по недоумию или из пошлого политеса, словно на банкете начальник сверкает расстегнутой ширинкой, а все глаза отводят, никто не посмеет сказать об этом вслух".

Он прошелся по кабинету. Мягкий ковер гасил звук шагов. Встал у большого окна. Стекла давно заменили на пуленепробиваемые, ни один звук не проникал в огромный кабинет. Решетников со свойственным ему юмором прораба северной стройки, в первый же день щелкнул ногтем по стеклу и авторитетно произнес: «Во! Как в дурдоме имени Кащенко, только щами за обедом еще не умываемся. Но если так пойдет, то скоро будем!»

Внизу мок смертельно больной город. Шпили остоверхих небоскребов резали низкие, сочащиеся дождем тучи.

Отсюда, с высоты Воробьевых гор, были отчетливо видны грязно-черные проплешины среди плотной поросли крыш. Остывшие пожарища, которые еще не успели застроить сборно-блочными времянками. В череде домов, вытянувшихся вдоль магистралей, как в стариковской челюсти, зияли прорехи. Рухнувшие дома. Сами собой, без особых причин.

«Вот он – наш общий мотив!»

Салин очетливо помнил, как все началось.

Политики еще делали державные лица, а ведущие на ТВ еще блудливо улыбались, заканчивая сводки с места очередного стихийного бедствия: «Принимаются все необходимые меры. Будем надеяться, все будет хорошо».

Смерч в Самаре. Полностью обесточенный город, до первых этажей залитый волжской водой, принесенной смерчем.

Мурманск – шквал силой до десяти баллов. Десять минут стихии – и город раскатало, как после бомбежки. В Северодвинске шторм и ураган разрушил то, что еще осталось после конверсии от знаменитых «Звездочки» и «Севмаша». В Оленьей губе разбило о пирсы и затопило подлодки, не успевшие выйти в море.

Селевые потоки в Дагестане. И следом – снег в полтора метра. Тысячи замерзающих, отрезанных от помощи. Колонны МЧС не в состоянии пробиться через снежные заносы.

Пока бились со снегом, по неизвестной причине полыхнула тайга под Красноярском. Да так, что город накрыло удушливым, непроглядным смогом. Самолеты садились вслепую, как в густое молоко. Бортов МЧС не хватило, людей эвакуировали авиацией Сибирского военного округа.

Массовая психическая эпидемия в районе Екатеринбурга. Многочисленные «сердловски-21», как по команде разнесли рабочие зоны и захватили здания администрации. Самое странное, что побегов не было, лютовали и буйствовали за колючей проволокой. Но угроза нашествия зэков на мирные горда была велика. На усмирирение зон бросили все имеющиеся в наличие силы. Первую атаку спецназа ГУИН зеки отбили. Пришел приказ действовать максимально жестки и за два дня взять ситуацию под контроль. Зоны "зачистили" швальным огнем вертолетов.

Только когда уже не было возможности врать, что "принимаются меры", на "меры" уже не хватало сил и средств, в Кремле сели думать. Думали в основном, как избежать массовой паники. Государственные думы были прерваны дипломатической депешей – Япония потребовала объяснений по поводу инциндента на базе Тихоокеанского флота.

На четырех из шести атомных подлодок, стоящих на приколе и ожидающих очереди на демонтаж реакторов, произошло самовозгорание. Сборный экипаж из десятка матросов и лейтенанта, чья служба заключалась в удержании на плаву этого атомного металлалома, сражался с огнем до последнего. Но лодки все равно затонули прямо у стенки. Японцы дипломатично интересовались, ждать им новой Хиросимы или все ограничиться русским Чернобылем. Наши сняли командующего Тихоокеанского флота и заверили, что ситуация под контролем.

Как назло именно в это время взлетел на воздух цех на алюминиевом комбинате. Облако ветром погнало в Китай. Наши заявили, что предпринимаются все необходимые меры. В ответ пятимиллионная армия узкоглазых солдат была поднята в ружье. Якобы для обеспечения эвакуации населения из попавших под облако приграничных районов. Пекин запустил в дипломатический обиход термин «экологическая агрессия». Москва византийски усмехнулась и сделала вид, что поигрывает атрфированными имперскими мускулами. Президент США попросил Китай не пороть горячку и сесть за стол переговоров. Германия, сидящая на русском газе, поддержала Москву, а Париж занял «особую позицию» в конфликте.

Была надежда, что все закончиться дипломатическим бриджем с шулерским обменом картами под столом.

Но ничего не вышло. Потому что привычного мира ничего не осталось. За считанные месяцы мир превратился в хаос.